Сирены - Джозеф Нокс

Мы свернули с шоссе на дорогу к больничному комплексу. На въезде стоял красный рекламный щит – объявление о продаже. В нем трижды упоминалось слово «потенциал». Заинтересованных лиц приглашали звонить по указанному номеру. Территорию комплекса обнесли проволочной сеткой, но с подъездной дорожки убрали заградительные столбики. Мы подъехали ближе. Свет фар выхватил из темноты огромное заброшенное здание, каменные ступеньки крыльца и чугунные решетки. Рука Сары Джейн потянулась к дверце.

Я остановился и заглушил мотор.

На территории не было фонарей. Тишину нарушал лишь гул машин на шоссе. Спустя минуту послышалось напряженное дыхание Сары Джейн.

– Изабель сегодня похоронили, – сказала она, глядя перед собой.

Запоздалая попытка завязать разговор, преодолеть отчуждение между нами.

– Знаю. Я там был, – ответил я.

Она повернулась ко мне, но ничего не сказала.

– А ты бы пришла, Сара?

– Конечно.

– Почему же не пришла?

– Зачем ты так?

Я не ответил.

– Где он? Где Зажим?

– Здесь, не волнуйся.

– Отведи меня к нему. – Она коснулась моей руки.

Даже сквозь рукав я ощутил холод ее пальцев.

– Сначала я задам тебе несколько вопросов. А что будет дальше, зависит от твоих ответов.

Она отдернула руку:

– Ты знаешь, почему я не могла пойти. Она умерла из-за нас.

– Из-за нас?

Она снова смотрела прямо перед собой:

– Из-за меня.

– Ты поэтому не пошла?

Она ничего не сказала.

– Интересно, откуда Дэвид Росситер так много знал про Изабель? Даже после того, как она сбежала из дому.

Сара Джейн выпрямилась на сиденье.

– Ей было семнадцать. – В ее голосе звучала прежняя жесткость. – Я за ней приглядывала.

– Ты то утверждаешь, что приглядывала за ней, то винишь себя в ее смерти.

Она молчала.

– Так где же правда?

Она что-то пробормотала.

– Громче.

– Да, я приглядывала за ней. Это не извинение.

– Мне не нужны извинения. Мне нужны ответы. Ты не ответила на мой вопрос.

– Какой вопрос?

– Откуда Дэвид Росситер так много знал о жизни дочери после того, как она сбежала из дому?

– Я ему рассказывала, – ответила она.

Какое-то время мы оба молчали. В машине было тепло. Стекла запотели.

– Ты докладывала ему про Изабель. Про меня.

Она ничего не сказала.

– Сфотографировала нас вместе. Отдала ему фотографии.

Она молчала.

– Ты дала ему ее новый номер телефона.

– И что?

– Ты рассказала ему, где она живет. И когда она там бывает.

– И что? – повторила она, на этот раз еле слышно.

– Как по-твоему, почему она сбежала из дому?

– Из-за проблем разбалованной девчонки.

– Ответ неверный.

– Из-за проблем разбалованной девушки.

– Ответ неверный.

– Да перестань, Эйдан. Ты и сам все знаешь. Вот и скажи почему.

– Потому что ее трахал твой бойфренд.

– Что?

– Поначалу я тоже этому не верил.

Она ничего не сказала.

– Когда мы нашли ее, она была голая. Будто только что с кем-то переспала.

– И какое это имеет отношение к…

– Твоему бойфренду? У нее были шрамы на внутренней стороне бедра. Так она подсчитывала, сколько раз они трахались. Один порез был свежий – за последний раз.

– Зейн был со мной, когда Изабель умерла.

– А при чем тут Зейн?

Она не шелохнулась.

– Я говорил о другом твоем дружке. Надеюсь, их всего два.

Сара Джейн открыла дверцу, высунула ногу из машины.

В салоне вспыхнул свет. От неожиданности она замерла. Только сейчас я заметил, что она плачет. Тушь растеклась по щекам. Волосы, подхваченные порывом ветра, взметнулись к лицу. Ярко-рыжие пряди на бледной коже. Смазанная подводка для глаз.

– Не понимаю, о чем ты. – Сара Джейн вышла из машины, хлопнула дверцей.

Свет в салоне погас. Я приоткрыл водительскую дверцу, и он снова зажегся. Я увидел, как Сара Джейн шагает к шоссе. Побежал за ней, схватил за руку, привел к машине.

– Не понимаю, о чем ты, – без особого нажима повторила она.

Я ничего не сказал. Мне надоело стучаться в закрытые двери. Я подвел Сару Джейн к водительскому сиденью, вынул ключ из замка зажигания. Все вокруг погрузилось в темноту.

Гул шоссе.

Дыхание.

Прикосновение ледяных пальцев к моей руке.

Мы подошли к багажнику. Я с трудом вставил ключ в замок. Сара Джейн запаниковала, попыталась вырваться. Я схватил ее за шиворот, повернул к машине. Открыл багажник. Вспыхнул свет.

Сара Джейн зажмурилась.

– Прошу тебя, не…

– Смотри, – велел я.

Она вдохнула поглубже, глянула вниз и обессиленно привалилась ко мне. На нас уставились широко раскрытые глаза Зажима. Выпученные больше обычного. Ему сломали ноги и вывернули колени, чтобы уместить тело в тесное пространство. По застывшей гримасе боли было ясно, что его втиснули в багажник живым. Руки связали кабельной стяжкой.

Он пытался ее разорвать. На запястьях виднелись глубокие порезы.

Руки связали впереди, чтобы убийцам было проще совершить свое черное дело. Зажим видел все, что происходило.

В сгибе левой руки торчала игла. Место укола почернело.

Вся левая сторона тела покрылась синевой того же жуткого оттенка, что и у Изабель. И у подростков на Сикамор-уэй.

Сара Джейн ошеломленно разглядывала искалеченное тело, а потом посмотрела на лицо Зажима и заплакала, прильнув ко мне. Перед смертью Зажима стошнило. Его напоили литрами краски. Засохшая черно-белая корка облепила ему рот, лицо и грудь.

Я взял Сару Джейн под руку и подвел ее к пассажирскому месту. Открыл дверцу, усадил в салон, а сам обошел машину и сел за руль.

– Что с ним случилось? – спросила она уже ровным голосом.

– Он пошел искать Кэтрин.

Она закуталась в жилет.

– А что с ней…

– «Мустанг» припарковали у моего дома. Кэтрин там не было.