Как я как бы забеременела (сборник) - Антонина Глушко

– ….

– С каким-каким? Прошкиным, вот с каким!

– …..

– Ты знаешь его нынешний домашний адрес? Вы же там с ним по соседству получили жильё.

– ….

– Да чего бы я к нему ходила? Тут его родственник ищет.

– ….

– Давай, говори, запомню.

– …..

– Пока, привет деду. – Женщина отключила телефон и Мишке. – Улица Новая, дом пять, квартира тоже пять. Не забудете. Ехать вам на шестёрке. Сейчас садитесь здесь на любой, доезжаете до остановки «Железнодорожный вокзал», а там сразу увидите нужный автобус, едете до остановки «Новострой».

Поблагодарив стариков, Мишка кинулся к остановке. Время клонилось к вечеру. Выйдя на площади, с которой он отправился искать район Кунгаса, малый решил снова сбегать к палатке «Горячая еда – холодная вода», встретиться с родственницей Кузьмича и получить более подробную информацию о начальниковом куме.

Однако его снова ждало разочарование, на окне сиротливо болталась записка: «Пашла в бугалтерею, буду через двацать менут». Наученный написанными «менутами», Мишка не стал ожидать хозяйку, тем более солнце клонилось к горизонту.

Доехав до «Новостроя», Гришанкин, выйдя из автобуса, утратил последние капли мужества, увидав перед собой стадо динозавров, являющие собой дома новостроя, похожих друг на друга, как капли воды при слабом дожде. Монстры толпились в куче, словно защищаясь от угрозы нападения извне. Настолько были скучены и рассредоточены в непонятном для нормального человеческого здравомыслия порядке.

В этом он убедился, едва шагнув во внутренность «стада». Быстро темнело. Номера домов, нанесённые на стены то ли мелом, то ли известью, на высоте человеческого роста, хорошо просматривались.

«Ничего, и без названия улицы найду нужный дом по номеру, – обнадёжил себя Мишка. Первый белеющий в сумерках номер, обнаруженный им, нарисованный на углу дома был цифрой семнадцать. – Значит, через шесть домов будет пятёрка», – сделал подсчёт парнишка.

Темень сгущалась с каждым мгновением.

Когда он добрался до второй высотки, царил уже кромешный мрак. Начавшиеся загораться окна приемлемо освещали Мишкину дорогу. Хотя дорогой назвать то, что он преодолевал, нельзя было даже с большой натяжкой. На пути вставали горы земли и строительного мусора.

Каково же было его удивление, когда по вывороченным надолбам, через «марсианские метеориты», обломки железобетона, канализационные и водяные трубы, в беспорядке разбросанные строителями, наконец добрался он до следующего «динозавра» и обнаружил на его боку цифру двадцать восемь.

Мишка едва не заплакал. Окружающее его безобразие напоминало пейзаж вселенского разорения. Вдоль надолбов и неубранных строительных отходов тянулись глубокие траншеи с незасыпанными трубами подземных коммуникаций.

Перескочив одну из них, Мишка тут же угодил на дно второй, в полтора раза глубже первой. На дне лежали трубы отопления. Когда он выбрался из западни, на костюме не хватало двух пуговиц, галстука, правда, тот потом обнаружился на спине, левого ботинка и самой сумки. В руке у него остался лишь её жёсткий ремень.

Дальнейшее передвижение в полубосом виде и без сумки, в которой остались документы, деньги, и еда, завёрнутая мамкой в газету, не имело смысла.

Пришлось снова лезть в траншею. Сумка отыскалась довольно быстро, а вот с ботинком пришлось повозиться. Мишка почти полчаса ползал в поисках на ощупь, в полнейшем мраке, пока не отыскал стервеца, укрывшегося под трубой в земляном углублении.

Карабкаясь наверх, сумку волочил в руке, ботинок зажал зубами, опасаясь повторной потери супостата. Выбравшись наверх, присел на глинистую насыпь, на ощупь обулся и потащился вдоль траншеи, оступаясь и оскользаясь, к следующему «монстру», светившемуся в темноте многоглазо и коварно. Следующим номером была цифра одиннадцать, затем два… восемнадцать…

У Мишки от номерного беспредела, безысходности, голода и заброшенности закружилась голова. И тут весь район погрузился в беспроглядную темень, начисто лишив поисковика ориентировки на местности. Видать, кто-то выключил рубильник, обесточив «стадо» новостроя.

Дальнейшее продвижение становилось небезопасным. Можно запросто вновь угодить в очередной земляной провал. Всё же Мишка рискнул, и двинулся вперёд, но наткнулся на здание, больно шибанувшись о его шершавый угол. Отчего у батькиного костюма частично оторвало рукав, а галстук вернулся на место.

Мишка потрогал его, и подумал: «Хорошо, что галстук не потерял. А то бы мамка заругала. Она сказала: батя женился в нём, и он, Мишка, тоже будет жениться в этом галстуке».

Ныло от удара плечо, подошвы ног саднили от насыпанного в ботинки мусора. Сумка с оторванным ремнём выскальзывала из рук. От безысходности и заброшенности «икроносец» сел на кучу мусора и заплакал. С самого детства не плакал он такими жалобными слезами.

Его, тогда шестилетним ребёнком, родители не взяли с собою в соседнюю деревню на свадьбу к Розке, мамкиной младшей сестре, а оставили с бабкою.

– Мал ещё ездить по свадьбам, – сказали родители, чем до глубины души обидели пацана.

Тогда он горько и безутешно плакал. А бабушка сказала:

– Не плачь внучек, ты думаешь, на свадьбе интересно? Да ничего там хорошего нет. Вот вырастешь, женишься, и всё узнаешь сам.

Тогда слёзы быстро высохли, и он утешился.

А сейчас его никто не утешит. Сидящего на куче мусора, в чужом городе, в темноте, среди глубоких траншей и надолбов. И тут в окнах вспыхнул свет, сразу стало светлее и Мишка перестал плакать.

Встал, отряхнулся, решив прекратить напрасные поиски дома с цифрой пять. Присмотрев более-менее приемлемую тропинку, с опаской двинулся в сторону автобусной остановки, обозначенной в ночи уличными фонарями.

Он вновь приехал на железнодорожный вокзал. Выбравшись из автобуса, подоткнул на плече надорванный рукав и двинулся к зданию вокзала. Вспомнив о «Горячей еде и холодной воде», решил на всякий случай взглянуть на ларёк.

А вдруг? Но всё было по-старому. На окне красовалась «грамота»: «Пашла па дилам, преду черес пять менут». Изучив сообщение, Мишка грустно поплёлся в здание вокзала.

Все электрички в сторону его родного дома давно ушли, следующая – лишь завтра днём в одиннадцать часов. Он подошёл к свободному креслу в зале ожидания и устало опустился в него, не заметив, как рядом сидевшие пассажиры шарахнулись в сторону. Не до того было.

Мишка умирал от голода. Не шутка, целый день на ногах и ни крошки во рту.

Есть хотелось так, что кишки выворачивало наружу. Завёрнутые в газету нетронутыми три круто сваренных яйца, положенных мамкой, и ломоть хлеба притягивали его сильнее, чем магнит железо.

Поставив сумку с оборванным ремнём на колени, отряхнул её от мусора и глины, расстегнул замок, и только сейчас вспомнил о гостинце Кузьмича Находкинскому куму. Это был полуметровый отлично закопчённый жирнущий лосось. У Мишки потекли слюни, так ему хотелось есть. Ножа у него, естественно, не оказалось, оторвать голову руками, либо хвост у великана, вряд ли удастся. Мишка решил голову зверя отделить простым древним способом – отгрызть зубами.