Ключ из желтого металла - Макс Фрай

Можно подумать, что существуют моменты, подходящие для неприятностей.

Я от души посочувствовал симпатичной жертве искусства и выглянул на улицу, откуда доносился шум подъезжающего автомобиля. Моя новая подружка тоже выглянула.

— Я с ним сама поговорю, — решила она. — Скажу, ты мой иностранный друг, брошенный в лесу безответственной богемой… А тебе, собственно, куда надо?

— В Эрфурт, на вокзал.

— Это я поняла. А дальше — куда? Какой конечный пункт?

— Хаген. Рядом Дюссельдорф, Дортмунд. Кельн тоже более-менее близко, подойдет. Вообще любой город, лишь бы Северный Рейн — Вестфалия.

— Я спрошу, — сказала рыжая. — А вдруг он в ту сторону едет. Мало ли.

— Если что, я готов заплатить за бензин, — сказал я, благо извлек уже из банкомата пачку наличных и теперь чувствовал себя богачом. — Это, насколько я знаю, принято?

— Некоторые так делают, — кивнула моя покровительница. — А другие еще и кофе с булочкой получают от водителя на прощание. Все принято, все бывает. Ладно, погоди минуту.

Я не успел проглотить остатки остывшего кофе, а она уже снова возникла за стойкой, сияющая и торжествующая.

— Я знала, что тебе должно наконец повезти. А то был бы слишком плохой день. Этот человек едет в Вупперталь. Не знаешь такой город? Неважно. Это гораздо лучше, чем Дюссельдорф и Дортмунд. Оттуда до твоего Хагена пешком можно дойти. Очень близко. Пару остановок электричкой. И этот господин тебя берет. Он даже рад. Говорит, его не нужно развлекать, просто в одиночестве в голову лезут грустные мысли.

— Бывает, — согласился я. — Спасибо. Ты меня натурально спасла.

— Не спасла, нет! — горячо запротестовала рыжая. — Ты бы и без меня уехал. Но, может быть, не так быстро. А я сделала, чтобы быстро. Потому что глупая, — неожиданно заключила она.

Я вопросительно приподнял бровь. Дескать, почему глупая-то?

— Ты мне понравился, — объяснила она. — Не знаю почему. Понравился, и все. Я захотела тебе помочь. И только сейчас сообразила, что могла бы сделать это не сразу. А, например, через час. Чтобы ты еще посидел.

Я, честно говоря, совершенно растерялся. Рыженькая немка мне тоже очень понравилась. Но задержаться на заправке ради возможности поболтать с нею подольше — так я вопрос не ставил. Почему-то в голову не пришло. А, по идее, должно было бы.

— Я тоже глупый, — честно сказал я. — Тоже не сообразил. Может, ну его, этот Вупперталь? Потом поеду.

— Нет, так нельзя, — строго сказала она. — Тебе повезло с попутчиком, это надо использовать. Когда дают, надо брать. А то в следующий раз ничего не дадут.

Она была совершенно права.

— Давай я на обратном пути заеду, — сказал я. — Возьму машину в аренду, поеду через Эрфурт…

— Не имеет смысла. Я тут последний день. Нашла работу в книжном магазине. По крайней мере, возле дома. И почти по специальности. Я изучала издательское дело, — усмехнулась она. — Пока, как видишь, не пригодилось. Но это неважно. Важно, что заезжать на эту заправку не нужно. Ты лучше просто позвони, когда время будет. Если захочешь, конечно.

Написала на пивной картонке номер телефона, под ним огромными буквами: «Хайди».

— Хайди, — сказал я вслух. — Прекрасное имя. Очень тебе подходит.

— Да? — недоверчиво переспросила рыжая. — Ну, может быть. Не знаю. Я об этом никогда не думала. Имя — это просто имя. Условность.

Мой будущий попутчик наконец заправил машину и вошел, чтобы расплатиться за бензин. У него было унылое худое лицо, отягощенное массивным подбородком, ничем не примечательное, если бы не выдающийся, слегка искривленный нос — удивительно, но он не портил своего владельца, а напротив, добавлял обаяния. Одет этот господин был так, словно собирался сниматься для каталога мужской одежды: замшевый пиджак цвета знаменитых клеточек Эркюля Пуаро и такие же мокасины, жемчужно-серая сорочка под светло-серым пуловером, темно-серые брюки и шейный платок цвета мокрого асфальта. Серые глаза и пепельные волосы казались специально подобранными к наряду аксессуарами. Шикарно — слов нет. Но на мой взгляд, перебор. Нормальные живые люди не подбирают гардероб столь тщательно. А у этого на лбу написано: «Я очень, очень старался».

Я молча положил на прилавок тридцать евро — вот, дескать, мой взнос. Он кивнул, немного подумал, отдал мне десятку, сказал:

— Теперь все честно.

У него было прекрасное английское произношение, хоть плачь от зависти. Но тут рыжая Хайди, перегнувшись через прилавок, поцеловала меня в губы, и плакать тут же расхотелось.

— Я обязательно позвоню, — сказал я. — До которого часа можно? Ты когда ложишься?

— До одиннадцати можно. — Она подумала и решительно добавила: — Но если очень захочешь со мной поговорить, можно и позже. Даже в два часа ночи можно, если очень захочешь.

— Это круто, — улыбнулся я.

— Да, — серьезно подтвердила Хайди. — Я уверена, что круто. Я еще никому никогда не разрешала так поздно мне звонить. Но ты похож на человека, который может захотеть позвонить именно ночью. Мне почему-то так кажется.

— Ты совершенно права, — согласился я. И поспешно добавил: — Но не беспокойся, я не художник. Даже не галерист. И в музее ни дня не работал.

— Надеюсь, что так, — кротко вздохнула Хайди.

Дурак буду, если не позвоню, подумал я, пряча картонку во внутренний карман, предназначенный для особо ценных документов, с которыми одинокому путнику лучше никогда не разлучаться. Если верить Кьялару-Рыцарю, это мой реальный шанс выучить немецкий язык. Хорошо выучить. Как следует.

Мой серый попутчик не отличался разговорчивостью. И от меня ничего в таком роде не требовал. Усадил меня в «фольксваген-туарег» — разумеется серый, — вежливо спросил, не возражаю ли я против классической музыки, поставил «Волшебную флейту» и понесся, да так лихо, как мне и не снилось. Как мы не оторвались от земли — загадка. По-хорошему, за такое удовольствие следовало бы изрядно приплатить, но я не стал настаивать. Слушал Моцарта, наслаждался быстрой ездой и мысленно благодарил своих непутевых попутчиков. Не бросили бы они меня одного в темном лесу, ничего бы и не было — ни этой прекрасной поездки, ни рыженькой Хайди, которой я позвоню сегодня же, как только доберусь до места, и завтра позвоню, если она не будет возражать, а послезавтра постараюсь до нее доехать — пока не передумала.

Я сам не заметил, как задремал. Потом ругал себя за это последними словами — столько удовольствия упустил! Хотя спалось под Моцарта преотлично, кто бы спорил.

— Подъезжаем, — неожиданно объявил мой благодетель и начал понемногу сбрасывать скорость.

— К Вупперталю? Уже? — изумился я.

— К Хагену. Вам же нужно в Хаген, я правильно понял?

— Ну да. Так вы, получается, из-за меня сделали крюк?