С царем и без царя - Владимир Николаевич Воейков

ответил, что появление такого манифеста было бы своевременно 27 февраля. В настоящее же время этот акт является запоздалым, потому что наступила одна из страшнейших революций, сдерживать народные массы трудно, войска деморализованы; председателю Государственной думы хотя пока и верят, но он опасается, что сдерживать народные страсти будет невозможно, что теперь династический вопрос поставлен ребром и войну можно продолжать лишь при исполнении предъявленных требований относительно отречения от престола в пользу сына при регентстве Михаила Александровича.

Обстановка, по-видимому, не допускает иного решения, и каждая минута дальнейших колебаний повысит только притязания, основанные на том, что существование армии и работа железных дорог находится фактически в руках петроградского Временного правительства. Необходимо спасти действующую армию от развала, продолжить до конца борьбу с внешним врагом, спасти независимость России и судьбу династии. Это нужно поставить на первом плане, хотя бы и ценою дорогих уступок. Если вы разделяете этот взгляд, то не благоволите ли телеграфировать весьма спешно свою верноподданническую просьбу Его Величеству через главкосева, известив меня.

Повторяю, что потеря каждой минуты может стать роковой для существования России и что между высшими начальниками действующей армии нужно установить единство мыслей и целей и спасти армии от колебаний и возможных случаев измены долгу. Армия должна всеми силами бороться с внешним врагом, а решение относительно внутренних дел должно избавить ее от искушения принять участие в перевороте, который более безболезненно совершится при решении сверху.

Алексеев.

2 марта 1917 г.»

Таким образом, дядя государя великий князь Николай Николаевич, генерал-адъютанты Алексеев, Рузский, Эверт, Брусилов, генерал Сахаров, адмиралы Непенин и Колчак — оказались теми людьми, которые, изменив военной чести и долгу присяги, поставили царя в необходимость отречься от престола: решив примкнуть к активным работникам Государственной думы, трудившимся над ниспровержением существовавшего в нашем Отечестве строя, они своим предательством лишили царя одного из главных устоев всероссийского трона.

… Иуда предал Христа и покаялся — вернул тридцать сребреников; а наши генералы и адмиралы предали царя, и не покаялись…

39

Отречение * Телеграммы и последние указы государя * Телеграмма Родзянко

Рузский жил на вокзале в своем поезде. Генерал Нарышкин через несколько минут вернулся и доложил государю, что генерал-адъютант Рузский отказался вернуть ему отречение, сказав, что сам сейчас его принесет Его Величеству. Прошло мучительных минут десять, пока Рузский, не торопясь, подошел к императорскому поезду. Он был принят государем в очень короткой аудиенции и вернул Его Величеству подписанное отречение вместе с двумя телеграммами, касавшимися этого акта; одной — на имя председателя Государственной думы, а другой — на имя генерал-адъютанта Алексеева:

1) г Председателю Государственной думы.

Нет той жертвы, которую я не принес бы во имя действительного блага и для спасения родной матушки-России. Посему я готов отречься от престола в пользу моего сына, с тем чтобы он оставался при мне до совершеннолетия при регентстве брата моего великого князя Михаила Александровича.

Николай».

2) «Наштаверх. Ставка.

Во имя блага, спокойствия и спасения горячо любимой России я готов отречься от престола в пользу моего сына. Прошу всех служить ему верно и нелицемерно.

Николай».

Во время этой аудиенции Рузский доложил государю запись с ленты прямого провода.

Сообщение помощника начальника штаба Верховного главнокомандующего Клембовского генерал-квартирмейстеру штаба Северного фронта генералу Болдыреву:

«Известно ли вам о прибытии сегодня конвоя Его Величества в полном составе в Государственную думу с разрешения своих офицеров и о просьбе депутатов конвоя арестовать тех офицеров, которые отказались принять участие в восстании?

Известно ли также о желании государыни императрицы переговорить с председателем исполнительного комитета Государственной думы и, наконец, о желании великого князя Кирилла Владимировича прибыть лично в Государственную думу, чтобы вступить в переговоры с исполнительным комитетом?

В Москве по всему городу происходят митинги, но стрельбы нет. Генералу Мрозовскому предложено подчиниться Временному правительству. Арестованы: Штюрмер, Добровольский, Беляев, Войновский-Кригер, Горемыкин, Дубровин, два помощника градоначальника и Климович.

Исполнительный комитет Государственной думы обратился к населению с воззванием возить хлеб, все продукты на станции железных дорог для продовольствия армии и крупных городов. Петроград разделен на районы, в которые назначены районные комиссары. Представители армии и флота постановили признать власть исполнительного комитета Государственной думы впредь до образования постоянного правительства.

(Все изложенное нужно доложить главнокомандующему для всеподданнейшего доклада)».

Уходя из императорского поезда, Рузский сказал скороходу, что, когда приедут депутаты от Думы, их нужно предварительно направить к нему в поезд, не допуская к государю.

Между тремя и девятью вечера в императорском поезде переживались часы надежд на то, что каким-нибудь способом парализуются очевидные для всех измена и предательство, неизбежно за собою влекущие крушение России. Часть упований возлагалась на ожидавшийся приезд делегатов Думы. В это время государь написал два указа Сенату, скрепленные министром двора — графом Фредериксом:

«Князю Георгию Евгеньевичу Львову. Повелеваем быть председателем Совета министров.

Николай».

«Наместнику нашему на Кавказе великому князю Николаю Николаевичу. Повелеваем быть Верховным главнокомандующим.

Николай».

Затем Его Величество, ознакомившись с телеграммой генерал-адъютанта Алексеева, возвратил ее со своею резолюцией: «Исполнить. — Н.»

«Телеграмма. Псков. Государю императору.

Получена следующая телеграмма:

«Ставка, генерал-адъютанту Алексееву, копия главкоюз генерал-адъютанту Брусилову, командарму Гурко.

Временный комитет Государственной думы, образовавшийся для восстановления