Черная кость - Анжела Марсонс

В этом Ким не сомневалась. Этот мужчина хотел работать, но с его биографией и внешним видом перспективы устроиться на постоянную работу были у него совсем не радужными.

Ребенок на коленях у Ким загулил.

– И как сильно вы хотите найти работу?

– Очень сильно, – ответил мужчина, взглянув на дочь.

– И на что вы ради этого готовы пойти?

– На все, что угодно.

Малышка захныкала, и Венди забрала ее назад.

– Знаете что, Лен, у всех людей есть какие-то дела, на которые вечно не хватает времени или желания ими заниматься…

– Но у меня не хватит квалификации.

– А вы знаете, как косить траву на лужайке или убирать мусор? Начните с малого. Подстригите кому-нибудь лужайку за бесплатно, и если вы сделаете это хорошо, у вас появится первый клиент. Наденьте свитер с высоким воротником, стучитесь во все двери, общайтесь с людьми, разложите рекламу в супермаркетах и в витринах магазинов. У вас есть только вы сами. Молодой, здоровый и умный. У вас нет машины, но есть ноги и чертова уйма времени.

В глазах у мужчины появился интерес. Ким достала свою карточку и протянула ему.

– А я стану вашим первым клиентом. Что вы знаете о мотоциклах?

– Немного знаю. – Лен кивнул.

– Так вот, я ищу раму, одну только раму, от «Нортон Коммандо»[57] шестьдесят восьмого года. Готова заплатить за нее до пятисот фунтов, но у меня совсем нет времени на поиски. Попробуйте, разыщите самый дешевый вариант, а разницу сможете оставить себе. Кроме этого, вам будет обеспечена рекомендация от «свиньи на мотоцикле»[58].

Лен переводил взгляд с нее на свою девушку и опять на нее.

– Вы это серьезно?

– Я не занимаюсь благотворительностью, Лен. – Инспектор кивнула. – Я сказала вам, что мне нужно, а остальное – это ваше дело.

Постоянные отказы при найме на работу лишили Лена куража, а у Ким не было никаких сомнений в его намерениях и искренности. У него даже манера вести себя изменилась, так что в подобном состоянии никто бы не предложил ему работу. Но когда у него появится цель, спина выпрямится, глаза загорятся, он начнет общаться с людьми, и кто знает, к чему это может привести…

– Офицер, я даже не знаю, что вам сказать.

– Тогда помолчите, – сказала Ким, вставая. – Так мы договорились? – Она протянула ему руку.

Мужчина пожал ее. Он хотел было сказать что-то, но радостные крики в комнате заставили его замолчать.

В комнату только что вплыл поднос с курицей и чипсами от «Нандо», и нес его не кто иной, как констебль полиции Иэн Скитт.

Кристина поднялась наверх, подальше от атмосферы, полной напряжения и волнения, которая повсюду сопровождала ее товарок.

С помощью нижней койки она забралась на верхнюю. Места, чтобы сесть, там не было, и Кристина легла на бок.

Она не удивилась, когда в дверях появилась чья-то фигура. На лице девушки появился гнев, который она испытывала по отношению к Наталии.

– Кристина… imi pare rau pentru ce am facut[59].

Кристина проигнорировала ее извинения. Какой смысл извиняться теперь за свою вспышку? Слава богу, что ни один из полицейских не знает ни слова по-румынски…

– А ты вообще понимаешь, что могла натворить? – В голосе Кристины послышались обвинительные нотки.

Наталия покраснела и кивнула.

Вот теперь ее извинения были приняты, девушка отвернулась к стене и натянула на ноги грубое шерстяное одеяло. Верхняя часть дома никак не отапливалась. А тепло от горячих струек воды, под которыми ей удалось постоять во время пятиминутного душа, она уже перестала ощущать.

Кристина засунула руку под подушку, вытащила завернутые в пижаму листы бумаги и карандаш – и продолжила с того места, где остановилась вчера.

* * *

Нас выпустили из грузовика ранним утром следующего дня. Мы были в Англии.

Высокий лысый человек на станции технического обслуживания проверил мое имя и указал мне на белый фургон. Мы открыли дверь и забрались внутрь. Запах давно немытых тел был удушающим, но мы все равно забились в угол. Вслед за нами влезли еще человек шестнадцать, и ни один из них не произнес ни единого слова. Прежде чем фургон тронулся, в кузов забрались еще два человека.

С каждой милей, с которой мы удалялись от берега, я все больше убеждался, что нас никто не преследует. Я представлял себе, как мы всё дальше и дальше уезжаем в глубь страны. Расстояние в данном случае было синонимом безопасности. Я хотел надеяться на будущее. На нашу совместную жизнь в новой стране. Страх Румынии еще не выветрился из моей одежды, но дышать стало значительно легче.

Я знал, что сильно рискую. Что ты можешь никогда не простить меня за то решение, которое я принял, но в Румынии мы больше оставаться не могли.

Путешествие в фургоне продолжалось всю ночь, и его двери открылись лишь на рассвете. Свет ослепил тебя после стольких часов темноты.

Я надеялся, что это наша последняя остановка. Что у нас наконец появится жилье и работа, которую мне обещали. Что у нас появится место, которое мы будем называть домом. Я знал, что это будет не дворец, но, пока мы вместе, был готов удовлетвориться всем, чем угодно.

Фургон остановился на задах супермаркета. Нам всем велели выйти и построиться в шеренгу. Перед нами стояли и рассматривали нас три человека. Один из них курил большую, толстую сигару. Он выбирал первым. Человека, на которого он указал, вывели из строя. Затем выбирал второй, и человека вновь вывели из строя. Потом свой выбор сделал третий, невысокий мужчина, и все повторилось опять.

Так, по одному, людей выводили из строя, пока не остались только мы и мужчина с толстой сигарой. Он тяжело вздохнул и кивнул водителю фургона. Тот толкнул меня в сторону самой дальней группы.

Четверо мужчин исчезли в кузове фургона, пока все остальные стояли и ждали.

Я попытался прислушаться к приглушенной беседе, но смог разобрать только отдельные слова.

Они что, решают, где кто из нас будет жить и кому какую работу предоставить?

Мне хотелось, чтобы они поговорили с нами и выяснили, что мы умеем. У меня было что рассказать им. Я был квалифицированным дантистом, который потерял свой бизнес, но никак не навыки. Хотя, может быть, Ральф уже сообщил им об этом…