Так близко к горизонту - Джессика Кох

Когда Дэнни наконец вернулся домой, был уже поздний вечер.

– Что сломалось? – спросила я его вместо приветствия.

– Ты будешь смеяться, – сказал он. – Всё было в порядке. Весельчаки кинули в систему выпуска две зажигалки и резиновое кольцо. Они остались в глушителе и там побрякивали. Механикам понадобилась вечность, чтобы найти причину.

– Превосходно, – сказала я. – И как это я догадалась, что это их проделки? И что теперь?

– У нас нет доказательств.

Мы вместе поужинали, а потом Дэнни признался мне:

– Эмблема «Мерседес-Бенц» сегодня утром тоже была сломана. Я вообще не хотел тебе об этом говорить и сразу заказал его замену, но это точно не последний раз. У меня они на днях украли антенну.

– Жалкие трусы, – прорычала я. – Теперь они боятся, и поэтому вымещают злость на машинах.

Дэнни кивнул:

– Этого следовало ожидать. Мы ещё немного посмотрим. В крайнем случае пойдём в полицию и заявим на них. Хотя, скорее всего, это ни к чему не приведёт.

В пятницу я не поехала сразу после работы к Дэнни, а осталась в Штутгарте, чтобы встретиться с Ванессой. Она проводила выходные у родителей, и мы вместе пошли поесть, а затем в кино. Она рассказала мне о своём новом парне, Крисе, с которым познакомилась в Мюнхене. Так я поняла, почему она не давала о себе знать в последние недели. Удивительно, но я совсем по ней не скучала. С Дэнни и Кристиной я теперь ни по кому не скучала.

– Я выйду за него замуж, – сообщила Несса. – Крис – однозначно вариант для замужества.

Я закатила глаза. Несса всегда влюблялась в подходящих для замужества мужчин.

– Как дела у тебя с Дэнни? – просила она.

– Очень хорошо, – ответила я. – Лучше не придумаешь.

Ванесса так много не знала о Дэнни. Я бы удовольствием рассказала моей бывшей лучшей подруге о том, что за последние недели эмблема «Мерседеса» была сломана четырнадцать раз, что раз за разом пропадала антенна либо моей, либо его машины, и что только неделю назад ему проткнули колесо иглой. Но я не стала рассказывать об этом. Так же, как не рассказывала ей, что его много раз подкарауливали и избивали. Если бы я рассказала об этом, то неизбежно раскрылась бы и причина этих событий. Я понимала, что после того, как болезнь проявит себя, мне придётся поведать Ванессе о ней, но до этого я не пророню ни слова. У меня не было желания часами слушать, как всё это опасно, как можно так тупить, и что у других матерей тоже есть красивые сыновья. Поэтому я молчала и, слегка демонстрируя зависть, слушала, как идеальны её отношения с Крисом. Про себя я решила в будущем ещё реже видеться с Ванессой.

Было уже далеко за полночь, когда я приехала домой, тихо забрала Лайку и поехала к Дэнни.

Когда я припарковывала свой автомобиль за «БМВ» Дэнни, вокруг было темно. В его квартире, как всегда были открыты все рольставни. Свет нигде не горел. Над Кристиной и Дэнни жила Бритта со своим мужем Хольгером. Они оба много работали и в это время наверняка спали. Как правило, Дэнни не укладывался спать до поздней ночи. Спать больше пяти-шести часов казалось ему напрасной тратой времени, но сегодня он, по своим меркам, лёг спать рано. Если только снова не бродил по квартире в темноте, как призрак.

По пути от машины до дома я и увидела: огромный баннер был натянут от одного угла дома к другому. Красной краской печатными буквами на нём было написано: «УМРИ, ГОЛУБАЯ СВИНЬЯ».

В горле у меня всё горело, словно там оказался утюг. Я быстро осмотрелась, но преступники, конечно, уже давно убежали. Слёзы злости и ужаса наполнили мои глаза. Зачем они делают такое? Почему? Разве не было достаточно ужасно то, что он действительно умрёт? Зачем они посыпают солью наши и без того глубокие раны?

Я попыталась снять полотно и поняла, что не дотянусь до него. Как, черт их дери, проклятые идиоты подняли его туда?

На самом деле я хотела снять его, вообще не говоря об этом Дэнни, но не знала, где быстро взять лестницу. Видимо, мне не оставалось ничего, кроме как разбудить его.

Я прокралась в спальню и увидела, что Кристина лежит на моей стороне в объятиях Дэнни. Их вид тронул меня. Последний раз она приходила к нему в кровать, кажется, целую вечность назад.

Когда я подошла к нему, Дэнни сразу проснулся. У его неглубокого сна были свои преимущества. Мне никогда не требовалось больше трёх секунд, чтобы разбудить его. Движением руки я показала ему, чтобы он шёл со мной; он поспешил за мной на улицу.

– Плохие новости, – предупредила я его, и мы вышли за дверь.

– Вау, – удивился он и кивнул почти с уважением. – Впечатляюще. У них серьёзные намерения.

На самом деле я боялась, что он придёт в ярость, но он оставался абсолютно спокойным. Слишком невозмутимым на мой взгляд. Я с сомнением посмотрела на него.

– Это уже второй на этой неделе, – просветил меня он.

– Скажи, что ты шутишь.

– Нет, и это ещё не всё. Идём! – босиком и в боксерах он перебежал через дорогу к своему автомобилю. С недобрым предчувствием я пошла за ним, и он показал на капот. На краске было нацарапано: «Умри, гомик!».

– Ну всё, с меня хватит! – мой голос звучал слишком резко, а мышцы в животе напряглись так, что он заболел.

Как он мог оставаться таким спокойным?

– В полицию и поскорее!

– Мы с Тиной были там ещё вчера и подали заявление, – рассказал Дэнни. – Но там считают, что без доказательств у нас почти нет шансов. Нужно что-нибудь придумать. Либо нанять охранное предприятие для наблюдения за машинами, либо сделать всё самим.

Мы вернулись в дом и взяли из подвала лестницу.

– Кстати, о заявлении в полицию, – сказал он и не смог сдержать ухмылку. – На меня тоже написали одно. Из-за нанесения телесных повреждений. Сейчас покажу тебе.

Дэнни прислонил лестницу к стене дома и поднялся на семь или восемь ступенек, чтобы дотянуться до баннера. Я в который раз поразилась ему. Не тому, что он в середине ночи босой лезет на лестницу, а тому, что даже этой ситуации не удалось испортить его настроение. Шнур был приклеен к фасаду, и Дэнни резко потянул его вниз. Вторую сторону мы сорвали уже без лестницы, скомкали баннер и кинули его в мусорный бак. В квартире на кухонном столе лежало заявление. Я взяла лист и просмотрела его.

– Ну, по крайней мере, оно того стоило. Два сломанных ребра, два выбитых зуба, сломанная рука и многочисленные ушибы. Очень хорошо.

Он вопрошающе посмотрел на меня:

– Я слишком сильно разошёлся?

– Скорее, слишком слабо. У тебя же нет мук совести, правда?

– Я же не специально. Я не планировал покалечить их, – он скрестил руки на груди. – Кроме Анжело. Ему я вполне осознанно сломал ребро.