Волжский рубеж - Дмитрий Агалаков

Шипкинский перевал представлял собой изломанную вытянутую платформу с горными пиками от двух сот метров высотой до двух тысяч метров. Там и укрепился шеститысячный отряд Халюсси-паши с девятью орудиями.

Русское командование решило ударить по туркам с двух сторон и тем самым внести в их ряды панику. Передовой отряд возглавил Осип Гурко, Габровский отряд, названный по имени города, где собирались части, генерал-майор Валериан Филиппович Дерожинский. В этом отряде одним из командиров кавалерии был молодой генерал-майор Михаил Дмитриевич Скобелев, уже прославившийся отчаянными подвигами на азиатском театре русско-турецкой войны. Кому же из двух генералов выпала задача сложнее, сказать было трудно. Обоим стоило постараться! Позиции турки занимали надежные. Дерожинский готовился атаковать Шипкинский перевал фронтально, а Гурко провел свой отряд через труднопроходимый Хаинкиойский перевал, о котором турки случайно позабыли. Он пролегал восточнее Шипки и остался незащищенным. 5 июля генерал Осип Гурко вывел свой многотысячный отряд в тыл османам. На рассвете 6 июля был дан сигнал ракетой, и Габровский отряд ударил по туркам с фронта, а Передовой атаковал с тыла. Целый день шел кровопролитный бой. Ночью пушки замолчали. Оба русских генерала готовились возобновить атаку на рассвете 7 июля, но утром обнаружили, что турки ушли с Шипкинского перевала и бежали в горы. Они даже оставили оружие и боеприпасы.

После передышки Осип Гурко перебросил свои войска через Балканы и пошел воевать на юг Болгарии, а вот генерал Дерожинский, как было приказано, остался охранять Шипкинский перевал. Это на плечи его солдат легли первые атаки вскоре подошедшего Сулейман-паши, когда в этих горах буквально разверзся ад. Когда кончались патроны, бились штыками и прикладами, а когда ломались винтовки – солдаты просто метали в неприятеля камни. Никто лучше Ивана Вазова, народного болгарского поэта-классика, не сказал об этой битве, где в день гибли тысячи русских и турок: «Нету оружия! Каждое дерево – меч, каждый камень – бомба, каждый предмет – удар, каждая душа – пламя!.. Камни и деревья исчезли там! «Бросайте же тела во врага!» – кто-то сказал, и мертвые полетели в миг, как черные демоны к черным полчищам, переворачиваясь и падая, как живые! Турки никогда не видели как в едином строю сражаются живые и мертвые!..»

Атаки Сулейман-паши были отбиты, а потом началась суровая осень и зима в горах, к которой не были готовы русские солдаты, запертые на перевале толком без пропитания, и каждый день они умирали от обморожений. В Петербурге станет известна дежурная фраза: «На Шипке все спокойно». Это означало, что солдаты просто умирали от холода. «Шинели замерзали так, – напишет свидетель, – что рукава ломались при движении рук…» Болгары, как могли, помогали русским братьям – они забирали обмороженных, полуживых русских солдат и горными тропами уносили их в свои селения.

28 декабря подошли русские войска и окружили уже другого турецкого командира под Шипкой – Вессель-пашу. Он, как цепной пес, сторожил погибающее от холода и голода русское войско. После двухдневного боя паша сдался с тридцатью одной тысячью тоже подмерзших и проклинавших войну турок.

Вскоре в Петербурге отольют медаль специально для ветеранов Шипки. «Не нам, не нам, а имени Твоему», – будут слова на тыльной стороне медали, которые вручат всем участникам страшных событий балканской войны.

В начале июля, когда Сулейман-паша еще и не подошел к Шипкинскому перевалу, генерал Осип Гурко, перемахнул через Балканы и взял два соседних города – Казанлык и Шипку.

То, что русские прорвались на открытое пространство, потрясло турок. Маневр русского генерала Гурко вызвал в Порте такую дикую панику, что султан отправил в отставку всех высших сановников, как военных, так и гражданских. Оказалась сломана вся турецкая военная стратегия. Переход в наступление был отменен, а из Черногории вызван все тот же грозный Сулейман-паша, который должен был сформировать целую армию, в задачу которой ставилось противодействие отряду русского генерала Гурко.

Тем временем, получив еще одну пехотную бригаду, Осип Владимирович 10 июля с боя взял Стара-Загору, 18 июля – Нова-Загору, и 19 июля – Джуранли. А также по ходу одержал еще ряд побед над турками. Но сильно вырвавшись вперед, не получив вовремя подкреплений, генерал Гурко уже вскоре должен был отступить. Армия Сулейман-паши, далеко превосходящая его отряд по численности, была совсем рядом. Но столкнуться им было не суждено. Гурко отходил со своими частями за горные проходы на глазах разгневанного Сулеймана-паши. Вскоре его отряд был расформирован, сам Гурко возведен в звание генерал-адъютанта с орденом Святого Георгия 3-й степени и грамотой от царя «в награду мужества, храбрости и распорядительности, оказанных при взятии Казанлыка и Шипки».

После этого, в начале августа, Гурко отправился в Петербург за своей гвардейской конной дивизией, которую намеревался привезти на Балканы. «За вами Плевна, генерал, помните об этом», – перед отъездом сказал ему Николай Романов. Несомненно, великий князь ревновал к таланту полководца Гурко, но знал и другое: Гурко был просто бескорыстным богом войны, человеком военного дела по своей природе, без светских амбиций, без жажды наживы и желания получить новый чин или орден, не умея ни сплетничать, ни расшаркиваться на паркете. И к тому же – любимый солдатами и офицерами, что бывало так редко!

Но ведь бывало!..

А война на Балканах принимала затяжной характер. Это видели все. Опомнившись, турки засуетились и решили стоять насмерть. В этой кампании за ними не было ни англичан, ни французов. Но Порта была еще сильна и вооружена лучше русской армии – европейские державы прежде помогли ей в этом. Теперь каждый город мог стать очагом долгих изнуряющих битв. И первым из них всем виделась Плевна – хорошо укрепленный город на Дунайской равнине, стратегический город на перепутье самых важных балканских дорог. Вокруг нее сами собой концентрировались силы русских и турок. Уже было два штурма Плевны русскими войсками, и каждый раз они заканчивались поражением осаждающих и большими их потерями.

Готовился третий штурм Плевны, и все знали, что он-то и будет самым сложным и самым кровопролитным. Но для победителей Плевна станет заветным ключом для дальнейшего похода на юг Балканского полуострова.

Все ждали возвращения Осипа Владимировича Гурко с его 2-й гвардейской кавалерийской дивизией…

Читая о подвигах Гурко в газетах, Петр Алабин улыбался. Он был знаком с этим бравым генералом-кавалеристом, который еще раньше приезжал в Самару по военным делам, связанным с реформой армии. Именно Осип Гурко привез 10 марта 1861 года в Самару весть об освобождении крестьян от многовековой крепостной зависимости и сам прочитал манифест перед отцами губернии. Уже известный военный писатель, Алабин был знаком своими работами генералу Гурко. Тем более, воевавший в Крыму, куда сам Гурко, исполнявший другие обязанности, не попал. Тогда еще полковника, его просто не отпустили. Гурко приводил в порядок полки для будущих битв. Алабин встречался с генералом на дружеских банкетах у губернатора и городского головы. Петру Владимировичу было чем поделиться с этим командиром!