Год в Ботсване - Уилл Рэндалл

Я переговорил об этом с руководством, и они не возражают.

— Брось, ты серьезно? Хотя причина, конечно, уважительная. Что ж, слушай, нам всем будет тебя не хватать. А кто же, так сказать, влезет в твою шкуру?

— Вот в том-то, Уилл, и дело. Настал твой звездный час!

— Да? С чего это ты взял? — спросил я простодушно.

— А ты никогда не думал стать директором? — засмеялся он. — Ну, образно говоря, вести свое собственное шоу?

— Нет, никогда.

— Не может быть! Тебе понравится. Совет управляющих весьма доволен, что ты у нас работаешь, и они взяли на себя смелость послать факс твоим поручителям в Великобритании с похвалами. Знаешь, если тебе нравится и все пошло так хорошо, есть шансы, что ты сможешь получить эту работу на постоянной основе. Единственная кандидатура, которую нужно обойти, — это ммэ Моквена! Это будет несложно! — И Грэхем весело рассмеялся.

Быть может, мне следовало почувствовать себя польщенным, но мысль остаться здесь насовсем перевернула все мои неопределенные планы с ног на голову. Забавно — и Грэхем этого не знал, — но одной из причин, по которым я оставил штатное преподавательство, собрал рюкзак и бродил по свету последние пять лет, как раз и заключалась в том, что я хотел избежать директорства. Я до сих пор помню тот день, когда мой бывший работодатель, стоя на кромке поля на одном из многочисленных состязаний, на которых я присутствовал в течение десяти лет своего учительства, поинтересовался, не хочу ли я подумать о работе в «среднем звене руководства». Когда-то я, как и большинство мальчиков, мечтал о всевозможных фантастических приключениях, в которые смогу окунуться, когда стану взрослым. Я хотел стать полицейским, кадровым военным или солдатом-наемником, актером театра или кинозвездой, но я никогда, никогда не желал стать директором. Не то чтобы я не осознавал важности этих людей — я просто не хотел быть одним из них.

Неужели я путешествовал по всей Африке, рискуя жизнью и здоровьем, только для того, чтобы наступить на те же грабли? Что ж, по существу, так оно и вышло. Однако на сей раз поразмыслить о своей судьбе времени не было, ибо события внезапно приняли довольно нежелательный оборот.

Через десять дней после нашего возвращения из Пандаматенги я пожелал всем благополучно добраться до дому, собрал свои вещи и уже закрывал школу, когда в дверях увидал мать Артура. Ее силуэт вырисовывался в лучах дневного солнца, а чуть дальше я разглядел ее сына, сидевшего на бревнышке на некотором расстоянии от шумного футбольного поля. Хотя лицо женщины я видел не очень хорошо, по ее вздрагивающим плечам мне стало ясно, что она плачет.

У них возникли финансовые затруднения, объяснила ммэ Кебалакиле, и поэтому Артур не сможет поехать с классом в следующее путешествие. Ей сложно найти денег, даже чтобы прокормить семью, и дополнительные расходы просто невозможны. Она знает, что сын обожает наши выезды, но ничего не может поделать.

Я прервал ее, поинтересовавшись, неужели все так плохо. Может, она все-таки сможет разрешить свои проблемы? Она ответила — нет, ее муж определенно уже не в состоянии работать и вряд ли поправится.

Но еще большей проблемой были ее сбережения.

Сбережения? В каком смысле?

И тут она поинтересовалась, знаю ли я мистера Дирка.

Навозники, быть может, самые неуклюжие создания в мире. Черные и блестящие, словно эбеновое дерево, размером с пару спичечных коробков, обычно они скромно держатся подальше от людских взоров, глубоко зарывшись в какой-либо образчик восхитительного навоза, усеивающего буш. Они выбираются лишь на пару недель в году, при благоприятных климатических условиях, для, осмелюсь предположить, неистового размножения. Пока навозники находятся на земле, они совершенно безобидны. И вправду, некоторые маленькие мальчики обнаруживают, что эти жуки производят весьма звучный хруст, если на них наступить сандалией, или что их можно с легкостью поймать и поместить в волосы или коробку, где хранит обед представительница противоположного пола. Вот когда эти жуки поднимаются в воздух, хлопот от них не оберешься. Неловкие и такие же неповоротливые, как и вертолет «чинук», они обладают маневренностью многотонного грузовика и координацией пьяного борца сумо. Сие подразумевает, что навозники без всяких колебаний сталкиваются с твердыми и не очень предметами постоянно. Габамукуни, наш садовник, силы которого, кажется, с каждым днем восстанавливались все больше, как-то утром появился, щеголяя распухшим синяком, приобретенным после столкновения с одним из этих летучих боксеров, когда он решил прокатиться на заднем сиденье мотоцикла своего приятеля.

В тот душный день навозники подобно черным градинам колотились о квадратные секции окон класса, пока я пытался успокоить ммэ Кебалакиле и выяснить причину ее отчаяния. Хотя жители Касане всегда были доброжелательны ко мне, на этот раз я ощущал некоторую подозрительность, исходящую от этой обычно веселой и дружелюбной женщины.

— Так вы знаете мистера Дирка?

Нечто в выражении моего лица, когда я кивнул, должно быть, внушило ей, что, хоть я и знаком с ним, мы ни в коем случае не являемся близкими друзьями.

Ммэ Кебалакиле расслабилась и глубоко вздохнула.

Я быстро понял, что сейчас мне будет оказано доверие: меня посвятят в большую тайну, обремененную, насколько мне виделось, стыдом. Хотя я действительно хотел ей помочь и мы вполне неплохо знали друг друга, я все-таки испытывал некоторые сомнения, как вести этот разговор. К счастью, я был в курсе, что Кибонье все еще работает в своем кабинете, так что постучался в соседнюю дверь и попросил ее к нам присоединиться. Вскоре моя коллега пододвинула стул и взяла ммэ Кебалакиле за руку, а та поблагодарила ее, тяжело вздохнула и начала свой рассказ.

Большая часть из того, что поведал мне Грэхем о ее муже, полностью соответствовало истине. Сперва ррэ Кебалакиле был чернорабочим, а впоследствии, нанятый муниципалитетом, уборщиком улиц. Будущие супруги еще подростками познакомились в местной церкви. Он всегда был сильным и добрым человеком.

Им выделили домик в китайском квартале, и муж тщательно следил, чтобы там все содержалось в исправности. Они даже на день не задерживали арендную плату. Намереваясь подзаработать, ррэ Кебалакиле на шесть месяцев уехал в ЮАР, однако другой рабочий уронил ему на ногу дробилку, а поскольку он был одет в одни лишь шорты, ему едва ее не отрезало. Тогда-то бедняге и сделали роковое переливание крови, после которого его жизнь пошла под откос. К счастью, к тому времени все их дети уже родились, за исключением самой младшей девочки, но малышке, судя по всему, заражения удалось избежать. А ведь они жили так счастливо, пока ее муж не заболел, продолжала свой рассказ мать Артура.

На первых порах ррэ Кебалакиле беспокоили лишь кашель и лихорадка, которые, казалось, никак не хотели проходить. Они записались на прием к доктору Кабала, тот порекомендовал какие-то лекарства — но ни одно из них так и не помогло. Затем врач сказал, что нужно сдать анализы, и вот тогда-то им и сообщили скорбную весть.