Алая тигрица - Амели Вэнь Чжао

Он выпрямился.

– За тобой следят.

– Я знаю, – усмехнулась она, и в лунном свете он увидел, как ее глаза вспыхнули красным, когда она повернула их туда, где он в последний раз видел охранников.

– Мне нужно с тобой поговорить, – прошептал он. – Без… них.

Она нахмурилась.

– Где?

Алкоголь кружился в его голове, придавая ему смелости. Он протянул ладонь и схватил Ану за руку, слегка притянув ее к себе. Он осторожно развернул ее и прижал к ольхе, переместившись так, чтобы они оказались в ясном пятне лунного света.

Она напряглась, когда он сократил расстояние между ними.

– Что ты…

Он наклонился губами к ее уху.

– Старый трюк, помнишь? – сказал он и знал, что они оба думали об особняке Керлана, о том, как они тогда увернулись от егеря. – Ты можешь чувствовать движения охранников? – Она кивнула, ее волосы щекотали ему подбородок. – Дай мне знать, когда они повернутся.

Ее грудь коснулась его груди, когда она вдохнула. Зажатая между ним и деревом, она была напряжена, ее дыхание участилось. Рамсон слегка отодвинулся, чтобы дать ей пространство, и в этот момент она подняла глаза, в лунном свете ее черты были яркими и ясными. Он не мог не заметить мягкий изгиб ее губ, трепет ресниц, когда ее глаза блуждали по его лицу.

Ее пальцы скользнули в его, холодные, но твердые. А потом она наклонилась к нему, губы приоткрылись, и его мысли спутались…

– Стража, – прошептала она. – Они отвернулись.

Затем легким рывком она потянула его за ольховое дерево, в тень двора.

Оторваться от охраны было нетрудно. Ана последовала за Рамсоном через деревья, мимо извилистых тропинок и через ручьи, его руки крепко сжимали ее. Вспышки крови вокруг них становились реже, а деревья гуще, когда они направились к тому, что, как подумала Ана, могло быть более старой частью Блу Форта.

Они остановились, когда достигли участка каменных стен, расположенных рядом с утесами. За ними Ана слышала грохот волн. Виноградные лозы взбирались по стене, густые и усеянные маленькими красными цветами. Они наполнили воздух резким, пряным ароматом.

– Рамсон, – выдохнула она, тяжело дыша. – Где мы…

Рамсон протянул руку и отодвинул занавес из виноградных лоз, чтобы показать лестницу, ведущую в стену. Он слегка поклонился.

– Сударыня, поднявшись по этой лестнице, ты найдешь лучший вид на океан, который может предложить это королевство.

Ступеньки были узкими и обветшалыми, сильно нуждавшимися в ремонте. Балюстрады не было, но Рамсон крепко держал ее за запястье. Было совершенно темно, если не считать щелей в стене, где лунный свет рассеивал тьму, а легкий ветерок шевелил спертый воздух вокруг них.

Наконец, стало светлеть, послышался отдаленный шум волн. Они вышли на свежий воздух.

Тихое «о» сорвалось с губ Аны, когда она осмотрелась вокруг.

Они стояли на дорожке у стены, которая была встроена в скалы. Ее части осыпались, а камень был настолько обветрен, что, казалось, слился со скалой. За ними не было ничего, кроме темной глади океана, лунный свет мерцал на его волнах, как осколки стекла.

– Это прекрасно, – выдохнула Ана.

– Это старая сторожевая башня, – сказал Рамсон. Улыбка смягчила его губы, а глаза заискрились радостью, которой она почти никогда в нем не видела. Ветер шевелил его волосы, и на мгновение он стал похож на мальчика, стоящего на краю моря и неба. – Я обычно приходил сюда с другом.

В его голосе было что-то грубое, нежная честность в том, как он говорил. Ана поняла, что он продолжал сжимать ее пальцы, и от этого прикосновения у нее по животу пробежала дрожь.

– Подожди, пока не увидишь бассейн, – сказал Рамсон и потянул ее вперед.

Дорожка сужалась, переходя в ровную полосу скал. Вода хлынула из расщелины выше в стене утеса, собираясь в естественном бассейне, прежде чем перелиться через край и скрыться из виду в океане внизу.

Ана подумала о водопаде, с которого они спрыгнули в Гоуст Фолз, о ревущих белых потоках реки Хвост тигра. Она отпрянула.

– Выглядит опасно.

Улыбка Рамсона была злой.

– Вероятно, так оно и есть, – сказал он. – С ним связан ужасный миф. Хочешь послушать?

Ана приподняла бровь.

– Лучше бы это было не то, ради чего ты меня сюда привел.

– Легенда гласит, – начал Рамсон, – что первый король Брегона влюбился в сирену. Он обладал магией воды – то есть он был водяным аффинитом – поэтому он манипулировал потоком океанской воды, чтобы она текла в гору ночью. Именно тогда они воссоединятся, и только звезды и луна будут их свидетелями.

Ана подумала о статуе мужчины и сирены в Ливрен Сколарен.

– В старости в один прекрасный день король просто исчез. Брегонцы думают, что он нырнул в океан, чтобы навсегда соединиться со своей возлюбленной. Утонул, – добавил Рамсон, как бы для того, чтобы прояснить ситуацию. – В детстве я всегда думал, если в такой нелепой истории есть хоть капля правды, возможно, именно здесь он нырнул и умер.

Она нахмурилась, глядя на него.

– Это ужасная история любви.

Рамсон ухмыльнулся.

– Это история любви по-брегонски.

– Ну, напомни мне не влюбляться в Брегоне, – ответила она. Он поймал ее взгляд, и дразнящая улыбка на его лице смягчилась, когда что-то промелькнуло в его глазах. Жар пополз вверх по ее шее, но прежде чем она успела что-либо сказать, Рамсон прошел мимо нее, сбросил туфли и нырнул в бассейн.

Ана бросилась к краю воды, ее сердце бешено колотилось, когда она искала его. Вот он, этот извечный страх, закачивающий адреналин в ее вены, усиливающий ее панику.

На несколько мгновений Рамсон погрузился в темноту, окутавшую его. А затем из-под поверхности бассейна вода начала светиться. Это было так, как будто луна расцветала из него, испуская свет из глубин, которые дробились вокруг Рамсона, когда он проплывал через бассейн.

– Он светится, – воскликнула она, когда он вынырнул.

Рамсон рассмеялся и выпрямился, с его волос капала вода, рубашка намокла и прилипла к выпуклостям его тела. Он откинул прядь волос, глядя на нее из-под полуприкрытых век. Ей потребовалось мгновение, чтобы понять, что он светится, серебро стекает, как жидкая ртуть, по его щекам, подбородку, шее, блестит на рубашке и собирается на груди.

Рамсон поднял руку, серебряные капли стекали по его запястью. Ана могла только разглядеть слабый контур его татуировки – изогнутый стебель с тремя цветочками.

– Морская пыль, – сказал он. – На самом деле это бесконечно маленькие существа, которые светятся, когда соприкасаются с теплом, но брегонцы верят, что это души тех, кого мы потеряли, пришедшие поприветствовать нас в океанах. – Он снова опустил руку в воду, издав небольшой всплеск. – Вот почему наши океаны светятся в самые жаркие летние дни, и вот почему наша Лунная лагуна на юге сияет ярче всего. В то время как вы, кирилийцы, празднуете Первый снег, мы празднуем Соммесревен, Ночь душ. – Его улыбка слегка померкла, а в глазах появилось отстраненное выражение. – Во время Соммесревена мы чтим память тех, кого потеряли, когда океаны ярче всего, души наших умерших задерживаются между ними, удерживаемые нашими Тремя Богами.