Невидимка из Салема - Кристоффер Карлссон

Невдалеке сверкает неоновая вывеска ALBY LIVS 24-7. Похоже, что магазин закрыт, но, возможно, именно так и было задумано.

Это небольшой магазинчик, переполненный разными товарами. В нем чувствуется резкий запах – смесь специй и чистящих средств. Откуда-то я слышу смех и разговоры на языке, которого не понимаю. Похоже на испанский, думаю я, но вперемешку еще с каким-то диалектом. Этот магазин кажется больше, чем на самом деле, поскольку его полки расставлены сложно, приходится пройти через этот лабиринт, чтобы попасть к кассе. Ленты для продуктов на кассе нет, только прилавок, как в обычном киоске. Два парня и две девушки стоят полукругом перед прилавком, словно зачарованные действиями кассира. Похоже, они не замечают меня.

Он кажется слишком старым, чтобы быть их отцом, глаза у него большие, карие, а брови широкие. Кудрявые волосы взлохмачены, когда-то они были черными, сейчас – седые. Борода пышная, острижена аккуратно.

– Не нашли то, что искали? – спрашивает он, видя, что в руках у меня ничего нет.

– Еще нет, – отвечаю я.

Он переводит взгляд на меня, затем на двух мужчин, затем опять на меня.

– Вы из полиции?

– Не совсем.

– Что это значит? – спрашивает один из парней.

Он и его приятель – высокие и худощавые. На одном черная кожаная куртка, на другом – толстовка с надписью RATW[23]на груди. Я задумываюсь о том, что значат эти буквы.

– Не уверен, что отстраненный полицейский считается полицейским…

Парень постарше пристально буравит меня взглядом перед тем, как что-то быстро и резко сказать остальным. Одна из девушек носит ярко-зеленую короткую юбку, дырявые колготки, тяжелые ботинки и короткую джинсовую куртку, всю утыканную булавками, цепями и заклепками. Ее руки скрещены, а когда куртка сползает с груди, один из парней пялится на ее декольте.

– Эй, может, хватит? – говорит она.

В ее рту что-то щелкает при разговоре – похоже на звук пирсинга, ударяющегося о зубы.

Парень смеется над нею.

– Мне нужен Йозеф Абель, – произношу я.

Я не ожидаю такой тишины.

– Зачем он вам нужен, мой дорогой друг? – спрашивает кассир, с виду невозмутимый. – Вы его ищете? И с чего вы взяли, что мы знаем, где он?

– Мне просто рассказали про Йозефа Абеля, которого здешние могут знать.

– Могут? – Кассир вопрошающе смотрит на девушку в джинсовой куртке, которая повторяет мое слово по-испански. – Ага, примерно так же, – говорит он. – Да. Вообще-то… люди здесь кое-что о нем знают. – Он улыбается, возможно, радуясь тому, что выучил новое слово. – К Йозефу приходят только тогда, когда требуется помощь.

– Мне нужна помощь.

Он щурится, глядя на меня, будто бы пытаясь понять, не вру ли я.

– У вас есть оружие?

Я мотаю головой.

Парень в кожаной куртке подходит ко мне и начинает меня обыскивать, плечи, спину, бедра, живот, ноги. Он делает это тщательно, будто это для него привычное занятие, а когда он двигается, я чувствую запах дешевой туалетной воды. Завершив обыск, он поворачивается к кассиру.

– Он чист, Папочка.

– Неприятно беспокоить старика так поздно, – говорит Папочка и проводит рукой по бороде. – У вас должно быть важное дело.

– Да. Все, что мне нужно, – одно имя. Не более.

– Вы из диалоговой полиции[24], да?

– Вовсе нет.

– Откуда вы знаете, что Йозеф может вам дать необходимую информацию?

– Так сказал Петер Колл.

Он опускает голову, рассматривая прилавок, покрытый наклейками и рекламой сигарет и нюхательного табака, и, казалось, обдумывает несколько секунд ответ, после чего кивает девушке в джинсовой куртке.

– Карин, проводи его.

Она смотрит на меня, потом – на своего приятеля, который так ничего и не говорит. Ее карие глаза ничего не выражают, будто она видела слишком многое и ее невозможно ничем удивить.

– О’кей, – отвечает девушка и что-то вынимает из кармана.

– Тебе не стоит с этим разгуливать, – пытаюсь убедить ее я, глядя на нож.

– Вообще-то, – отвечает она, – стоит.

Выйдя из магазина и направившись к высокому зданию, Карин сопровождает меня, вплотную шагая рядом со мной и держа нож в одной руке; другая ее рука засунута в карман джинсовой куртки. Нож – хорошего качества, именно такие люди покупают в охотничьих магазинах. Рукоятка изготовлена по форме ладони и имеет небольшое закругление на гарде у лезвия. Я думаю о том, использовала ли она его когда-нибудь. Что-то подсказывает, что использовала. Потом пытаюсь угадать ее возраст. Определенно ей не более двадцати, а может и не больше восемнадцати. Она – высокая, а возраст высоких девушек мне всегда было определить сложнее. Ботинки Карин тяжело стучат по асфальту. Пока она шагает, ее одежда слегка позвякивает.

– Откуда ты знаешь Йозефа? – спрашиваю я.

– Он – тот, кого на самом деле зовут Папочка. Только Дино и Леель зовут Йорана Папочка, потому как они его настоящие родственники.

– А почему Папочка?

– Потому что Йозеф – он как папа. Или даже как дедушка. Он стар, но все еще тот самый Папочка. Наши отцы – ну, ты понимаешь, наши собственные – рассказывают истории о нем.

– Его действительно называют Человеком без голоса?

– Да.

– Почему?

– Он не может говорить.

– Почему?

– Ох. Ты задаешь слишком много вопросов.

– Позвоним в звонок?

Карин мотает головой. Мы находимся на верхнем этаже одного из этих домов.

– Он уже знает, – говорит она и открывает обычную деревянную дверь с прорезью для писем и черной надписью АБЕЛЬ на полоске, которая когда-то была белой.

Прихожая – большая и аккуратная, красно-коричневый ковер с путаным узором на полу приглушает звук наших шагов. Впереди коридор разветвляется и ведет в две комнаты. Справа – помещение, похожее на большую кухню, там стоят стол и стулья. Левая комната напоминает гостиную. Карин снимает ботинки и указывает мне сделать то же самое. Она заходит в левую комнату и шепчет что-то по-испански двум парням, сидящим в креслах с джойстиками от игровой приставки в руках. Перед ними стоит телевизор, на котором видна картина борьбы двух футбольных команд. На небольшом столе между ними лежат два черных пистолета. Один из парней ставит игру на паузу, смотрит вверх, называет имя Карин, затем Папочки и добавляет что-то еще.