Столица беглых - Николай Свечин

Селиванов заартачился. Пойдут жалобы в столицу, что генерал-губернатор мешает предпринимателям добывать ископаемые. Тут командированный вынул лист со сведениями подполковника Козлова. Сообщение о том, что японский шпион поселился в Иркутске и готовится взорвать уникальные тоннели Кругобайкальской дороги, впечатлили хозяина Восточной Сибири. Он сам воевал с японцами и цену разведчикам микадо знал.

Селиванов немедленно вызвал окружного генерал-квартирмейстера Кузьмина-Караваева и начальника отчетного отделения подполковника Языкова.

Питерец повторил свое сообщение. Когда он закончил, Языков молодецки выпятил грудь и спросил:

— Шпион у нас под носом, а мы тянем кота за хвост?

— В каком смысле?

— В таком, коллежский советник, что взять его — и в кутузку.

— На основании чего?

— На том основании, что он шпион. Письма его поганые предъявить. При обыске, глядишь, и другие улики сыщутся.

Алексей Николаевич был раздосадован. Начальник разведывательного отдела штаба округа. На кителе — знак академии Генерального штаба. И такой ребяческий лепет.

— То есть вы предлагаете взять резидента сейчас же?

— Конечно. Пока он ничего не взорвал.

— Вы, подполковник, видимо, слушали мое сообщение вполуха. Рвать тоннели противник собирался в случае объявления войны. До этого вроде далеко.

— А вдруг?

— Что вдруг? — рассердился сыщик. — Резидент одной из лучших разведок, капитан Генерального штаба ни с того ни с сего отважится на диверсию? В мирное время. Он что, идиот? А как вы предлагаете его прижать? Предъявив в качестве доказательства шпионской деятельности его собственную переписку? Пусть японцы знают, что в Урге русские перехватывают и читают их депеши. Так, что ли? Вы в своем уме, подполковник?

Языков возмущенно посмотрел на начальство:

— Ваше высокопревосходительство, я попросил бы оградить меня…

Генералы переглянулись, и Селиванов кивнул подчиненному на дверь:

— Вы свободны, Сергей Михайлович.

— Но…

Кузьмин-Караваев не дал ему закончить:

— Ступайте. Мы тут поговорим, а потом я сам поставлю вам задачу.

Начальник отделения вышел, а генерал-квартирмейстер обратился к Лыкову:

— Алексей Николаевич, что вы предлагаете?

— У Сонетаро-Инео в Восточной Сибири агентурная сеть. Мы знаем лишь двух его агентов, а их, возможно, много. Китайцы вот на подходе… У нас есть преимущество: мы читаем рапорты резидента. Ни в коем случае японцы не должны это заподозрить.

— Согласны, — вставил от имени военных генерал-губернатор.

Ободренный сыщик продолжил:

— Наблюдение и наблюдение. Причем очень осторожное. Сеть! Вот что главное. Спугнем резидента, он уедет домой, а японцы пришлют нового. Почтовый ящик в Урге закроют. И тогда начинай все сначала.

— У нас нет возможностей для контрразведывательной работы, — пожаловался Кузьмин-Караваев. — Офицеры ей не обучены. Сами видели уровень на примере Языкова. Округ не имеет для этого ни денег, ни кадров. Придется корпусу жандармов идти коренником. Мы готовы помогать. Вопрос: чем?

— Усилить режим секретности, — загнул палец Лыков. — Предупредить всех, кто имеет доступ к секретным документам. Завести внутреннее наблюдение, в первую очередь за писарями важнейших отделов. Случаи порочного поведения, расходы сверх получаемого содержания, дурные привычки вроде карточной игры… Остальное сделаем мы с ротмистром Самохваловым.

— Но как поступить с этим туземцем? — вздохнул генерал-губернатор.

— С Ононашвили?

— Да. Подлое убийство войскового старшины… Пять лет прошло. Только сейчас узнали. Неужели оставим безнаказанным?

— Ваше высокопревосходительство, я сам голову сломал. Ликвидация агентурной сети противника важнее частной мести. Негодяя надо наказать. Но, формально, за его уголовные преступления. Не за шпионаж.

— А как сделать? Чтобы было чисто.

— Я как раз этим занимаюсь.

Лыкову пришлось рассказать генералам о своем задании по линии МВД. Самые важные подробности он раскрывать не стал. Илимск как базис бандитов не назвал, про Саблина и Азвестопуло тем более промолчал. Но в целом сделал подробный доклад.

Селиванов был поражен, что под его рукой преступники открыли санаторию для беглых.

— А я думал, куда они все деваются? Почему полиция их не ловит? А оно вон как…

— В Восточной Сибири, по нашим подсчетам, пятнадцать тысяч поднадзорных, которые находятся в безвестной отлучке. Санатория вмещает лишь несколько десятков человек, элиту ссыльнокаторжного мира. Но зато там вся головка.

— Пятнадцать тысяч? — ахнул генерал-квартирмейстер. — Дивизия!

— Это еще мало, Аглай Дмитриевич, — утешил его сыщик. — До изменения закона о ссылке таких беглых насчитывали сто тысяч. Даже не корпус, а целая армия!

Генералы еще долго кудахтали, и питерцу с трудом удалось вернуть их к деловому разговору. Резюме было следующим. Селиванов дает команду своей канцелярии срочно, за сорок восемь часов, разработать новые правила выдачи в интересах промышленности взрывчатых веществ. Штаб округа ужесточает режим секретности в документообороте. Люди Самохвалова получают доступ в помещения штаба и проверяют его кадр. Иркутское полицейское управление привлекает воинский гарнизон к борьбе с уличной преступностью. Усиливается контроль за оружием в армейских частях. И военные суды разбирают опасные уголовные преступления в приоритетном режиме.

Лыков уходил из Белого дома довольный. Правда, у него осталось впечатление, что он поработал за губернатора… И за полицмейстера.

Прошло десять дней. Иркутск жил своей обычной жизнью. Начался сентябрь. Войска вернулись из лагерей в казармы. В пехотном училище произошло производство в офицеры. Золотые погоны надели 38 юнкеров и 14 прапорщиков с зауряд-прапорщиками. В электротеатр «Одеон» привезли комедию «Байрам из Константинополя». Первый образцовый гранд- электро-театр-иллюзион «Дон Отелло» показывал картину «Месть при помощи загипнотизирования». В цирке Сержа и Бондаренко выступала труппа гимнасток в коротких юбках.

Продолжились и преступления. В рабочем карьере 3023-й версты Сибирской железной дороги нашли обезглавленное тело мужчины, а в саду-циклодроме общества велосипедистов — еще один труп с проломленным виском. Полиции удалось выяснить, что оба были грузинами из банды покойного Бакрадзе. Люди Нико добивали противника; несколько кавказцев срочно уехали из города.

Губернатор Гран устроил выволочку Бойчевскому. Поводом послужило некорректное поведение околоточного надзирателя Понсылиуса. Он явился в Интендантский сад и стал на виду у публики распивать в буфете водку в компании цехового Криса. Начальник губернии как раз шел мимо… В результате статский советник объявил коллежскому регистратору: