Продюсер - Павел Астахов

Еще одна характерная черта отличала всех, приезжавших в эту ночь в клуб, — на одного гостя приходилось в среднем по два-три охранника. Поэтому количество гостей, заявленное на вечеринку, составило лишь сорок три человека. Остальные места заняли охранники и помощники.

Вечеринка начиналась в половине первого ночи. Гарик к этому моменту успел и протрезветь, и снова набраться какой-то дури. Смотрел осоловевшим взглядом на парад автомобилей, которые заполнили всю стоянку перед клубом: спасибо городским властям — не пожалели места. Бестофф по случаю торжественного визита одного из богатейших, а по некоторым тайным сведениям — все же самого богатого в России бизнесмена нацепил умопомрачительную бабочку в золотой горошек и вовсю готовил приветственную речь. Вот слова только все время путались в голове, совсем не слушались хозяина и скакали, как озорные воробьи с ветки на ветку. Гарик пытался хотя бы сосредоточиться на непростом имени-отчестве Фархутдинбекова, но и тут сознание уносило его то в фильм «Джуманджи» с Робином Уильямсом, то к Али-Бабе и сорока разбойникам. Как назло, в зале к моменту приезда хозяина вечера собралось как раз сорок человек. Об этом ему полушепотом доложил подбежавший администратор. А автомобиль Алимджана уже въезжал в ворота на территорию клуба. Гарик глупо хихикнул и подмигнул своему кривому отражению в отполированной латунной двери:

— Али-Баба и сорок разбойников делят страну дураков! Хи-ихи-хи!

Администратор отшатнулся:

— Гарик, может, вам лучше отдохнуть? Я все приготовлю в кабинете. А гостя мы встретим сами. Пойдемте?

— Не-а! Смотри, ковер-самолет уже прибыл. Сейчас джинн выскочит. Хи-х-х-хи.

Администратор сделал еще одну попытку увести Гарика, но было уже поздно, и как только на порог из своего «Фантома» выпорхнул поджарый спортивный виновник высокого собрания, Бестофф выпалил:

— Дорогой Алибабан Джуманджиевич! Ха-ха-ха!!! С днем рождения, вожделения и отождествления! Ох-хо-ха-ха! — директор и владелец элитного клуба закатился дурацким смехом.

Алим на секунду замер, оглядел нарядного Гарика и улыбнулся широкой белозубой улыбкой. Слишком широкой.

— Здравствуй, Бестофф! Ты, смотрю, все веселишься? Ай, молодец! Веселый парень, смешной. Дай-ка я тебя обниму! — Он схватил его в свои крепкие объятия и, стиснув посильнее, зашипел на ухо: — Будешь сегодня сам прислуживать! Понял, баран?! Еще рот разинешь, овца, глаза тебе высосу! — Он отодвинул обомлевшего Гарика, снова улыбнулся и добавил: — Давай веди, веди нас, хозяин! Гости, прошу, проходите.

Алим помахал чуть припозднившимся и стоявшим у крыльца пингвинам в смокингах — гостям и толкнул острым пальцем протрезвевшего Гарика под ребра:

— Ты не стой, не стой! Ходи вперед.

И двое телохранителей укрыли своего хозяина за спинами шестьдесят четвертого размера.

Айе Кисс не хватало для исполнения своей заветной мечты — обучения вокальному мастерству у настоящих мэтров — совсем немного. Какие-то деньги она уже скопила, что-то все-таки нашла для нее Медянская. Оставалось чуть-чуть, так что предложение Мити Фадеева выступить в клубе «Гоголефф» этим вечером оказалось как нельзя более кстати. Алимджана, как заказчика, Айя не знала и даже не представляла, что он рассчитывает на гораздо большее, чем песни и танец. Она знала только то, что сказал Митя: стандартная площадка, обычный репертуар, если все пройдет без неожиданных срывов, гонорар удвоится, и еще такая же премия за предстоящее выступление в Монте-Карло — через неделю.

Этих денег хватало на все, самые дерзкие планы. Айя, как многие думающие молодые исполнители, жаждала не только и не столько славы, сколько новых знаний и развития своих вокальных возможностей. Нет, Айя любила и повеселиться, и побездельничать, но уже хорошо понимала: настоящий успех приходит лишь к настоящим талантам, а талант — это не только дар, но и упорный и кропотливый труд. Этому учили ее родители. Об этом всегда говорил Шлиц, заменивший ей отца и бывший настоящим защитником, наставником и учителем.

Иосиф Давыдович любил рассказывать притчу про двух друзей, получивших от бога особый дар — огонь, обогревший их, осветивший жилье и накормивший вкусной едой. Один из них согрелся, наелся и уснул. Но так и не проснулся, потому что огонь без дров быстро угас, а человек замерз насмерть. Другой же, наевшись, согревшись, собрал дрова, ветки и запасся надолго, все время поддерживая пламя. Он прожил долгую сытую и комфортную жизнь и передал огонь своим детям. Так и талант, полученный в равной степени каждым человеком, нуждается в заботе и поддержке.

— Моя задача — зажечь. Ваша — подкидывать дрова, — утверждал великий продюсер, зажигая очередную звезду.

— Иосиф Давыдович, но мы же не дровосеки, а артисты, — иногда возмущались новички.

На это Шлиц, нахмурившись, грубил:

— Ну и я вам не астроном! Выучат два аккорда — и туда же! Мадонны, мать вашу! Майклы Джексоны хреновы! Я вам не «Звездный городок»!

Тем не менее звезды в продюсерской мастерской загорались действительно быстро. Вот только дровишки у всех были разные. Клим Чук, например, не только спалил почти все дрова, но уже давно держался на «химии». А вот Айя усвоила истины, втолкованные наставником-продюсером, а потому относилась к таланту бережно, а к славе осторожно и спокойно. Сегодняшнее выступление в клубе «Гоголефф» давало ей шанс сделать еще один шаг вперед на бесконечной лестнице профессионализма и успеха.

Неожиданностей быть не могло. Эту площадку Айя знала прекрасно и часто по просьбе Шлица работала на ней даже в форме «субботника», то есть только лишь на энтузиазме, без гонорара. Впрочем, Иосиф никогда не обижал своих артистов. Даже отработавшие «субботник» потом получали хорошие премии и дорогие подарки.

Вообще, то, что патрон любит, когда речь о деньгах не заводят, первым сообразил Клим Чук, а потому вовсю старался набрать «субботников» и «шефских» концертов и в итоге зарабатывал гораздо больше остальных молодых талантов. За концерт перед уральской братвой он получил от тамошнего пахана часы «Брегет-Репетир» ценой примерно в полмиллиона долларов и перстень с пятикаратным камнем. Не очень чистым, но вполне весомым.

Айя глянула на циферблат: времени было еще предостаточно. Выступление начиналось в половине первого ночи, поэтому из дома она собиралась выехать в начале двенадцатого. Но машина, присланная Фадеевым, уже ждала внизу у подъезда, и Айя сделала последние приготовления и нанесла боевую раскраску — сценический макияж; он отличался чуть большей резкостью и яркостью. Последний штрих — ярко-алая подводка и без того прекрасных пухлых губ — и можно выходить.

Айю остановил звонок мобильного телефона. Она схватила трубку; за мгновение до выезда на концерт обычно звонит либо директор, либо продюсер. Раздался тихий голос, практически шепот, если не сказать шипение:

— Алло! Айя?

— Да! Алло! Это я. Говорите. Вас очень плохо слышно.