Любовь до гроба - Анна Орлова

В этот момент она так походила на живое воплощение всеведущей богини Саги, что у дракона перехватило дыхание.

Неужели люди этого не видели?! Брошенный искоса взгляд на невозмутимого мирового судью убедил Шеранна, что люди слепы, как кроты, и умудряются решительно ничего не замечать…

Сама же ворожея наслаждалась невообразимым, безбрежным спокойствием, которое окутывало ее, стоило только взять руны. Как можно жить слепой и безмерно глупой, когда достаточно протянуть руку — и прозреть?! Но такова человеческая стезя, и нельзя совсем отстраниться от земной тщеты, от жизненных радостей и горестей. Лишь на краткие мгновения можно ощутить себя частицей чего-то великого, крупицей божественной силы.

— Спрашивайте, — нетерпеливо велела София.

— Кто убийца? — так же тихо, будто опасаясь разрушить наваждение, спросил господин Рельский.

Гадалка вытянула руну.

"Ансуз" перевернутая. Нахмурилась, перевернула деревянную плашку и бросила к остальным, быстрым движением перемешала руны и вытянула снова.

"Ансуз" перевернутая.

Снова и снова. Руна будто липла к ладони, наотрез отказываясь отвечать толком.

София слегка прикусила губу и попросила:

— Спросите как-то иначе.

Но десяток попыток по-другому сформулировать вопрос оказались совершенно бесплодными: раз за разом выпадал все тот же знак.

Усилия допытаться, кто покушался на госпожу Дарлассон, также были безуспешны.

— Почему я не могу гадать? — спросила София тихо, прикусила губу и перевернула руну.

"Ансуз" перевернутая.

Окончательно отчаявшись, госпожа Чернова собрала руны в мешочек, пробормотала благодарность (на сей раз неискреннюю) и стиснула пальцы, едва сдерживая слезы.

Гадание было самым дорогим, что у нее осталось, к тому же на этом умении зиждилось уважение окружающих.

Столько лет она жила своим долгом, втайне им гордясь и находя в нем утешение. Теперь же у нее не осталось ничего, кроме мучительных сомнений, а привычная налаженная жизнь стремительно рушилась, утекая сквозь пальцы.

Пусто. Холодно. Невыносимо одиноко…

Они молчали. София опасалась, что голос ее подведет, господин Рельский взирал на нее с молчаливым сочувствием, но, видимо, не мог подобрать слов для утешения, а Шеранн о чем-то размышлял, постукивая пальцами по столу…

— Насколько я понимаю, у вас такое впервые? — спросил вдруг дракон, чуть подавшись вперед. И, не дождавшись ответа, закончил: — Тогда почему бы вам не посоветоваться с другой гадалкой, более опытной?

— В Бивхейме я единственная, — госпожа Чернова вздохнула и, не поднимая глаз, принялась бездумно обрывать лепестки вишневого пиона, оттенком напоминающего чуть вьющиеся пряди дракона. Поймав себя на этой мысли, она стала еще ожесточеннее терзать несчастный цветок.

— Я знаю, — дракон пожал плечами и заметил: — Но Рельский недавно рассказывал, что на его землях остановились ромарэ, и среди них есть очень известная ворожея по имени Шанита.

Госпожа Чернова лишь пренебрежительно хмыкнула. Она терпеть не могла шарлатанов, такие "гадалки" позорили настоящих, подрывали доверие к древним рунам.

Кроме того, ей претили грязь и дешевые фокусы, безыскусные танцы и пестрые наряды, о чем она и высказалась без утайки.

— Вы не правы, среди них есть вполне достойные, — заметил дракон и, не удержавшись, добавил: — Вы наверняка ни разу не общались с ромарэ. Разве порядочно судить о ком-то по внешнему виду и чужим словам?

Молодая женщина сжала кулаки, задетая его пренебрежительным тоном.

— И как вы предлагаете разыскать этих самых достойных? Быть может, мне их экзаменовать? — голос госпожи Черновой сочился насмешкой.

Она ожила, позабыла о сдержанности и твердом решении держаться с ним вежливо и холодно. Благородная дама с тихим голосом и чинными манерами уступила место взволнованной и удрученной молодой женщине.

— Зачем же? — Шеранн пожал плечами и подался к горящему камину, принявшись ласково гладить урчащее пламя. — Я и так вполне доверяю Шаните. Думаю, она выяснит, почему вам не удается гадать.

София отвернулась, скрывая боль. Если же она действительно встретит там гадалку, которая значительно превосходит ее саму по опыту и таланту, сможет ли молодая ворожея подобающе обращаться с нею? Горестно видеть, как кто-то легко достигает того, что упрямо ускользает из твоих рук…

Господин Рельский метнул на дракона предупреждающий взгляд. Тот молча развел руками, будто не понимал, что именно так обидело молодую женщину. В яростном огне собственных чувств дракон зачастую совершенно не замечал чужих переживаний, и только молчаливый упрек мирового судьи заставил его спохватиться.

— У рома драконы пользуются глубоким уважением, — пояснил Шеранн чуть виновато. — Так что нам окажут всевозможный почет и не станут подсовывать жуликов.

— Я пойду с вами, — впервые вмешался в разговор господин Рельский, и София с благодарностью ему улыбнулась. Общество хозяина земель, на которых расположился табор, могло немало поспособствовать радушному приему, к тому же ей было попросту страшно куда-то отправляться вдвоем с драконом.

— Думаю, мы можем отправляться прямо сейчас, — предложил Ярослав, и остальные не нашли повода для отсрочки.

Тут же обнаружилась досадная проблема — добираться пешком слишком долго, а экипажу не проехать по узким тропинкам. София же, к собственному смущению, не умела ездить верхом, к тому же у нее не было подходящего наряда.

Дракон с обычной своей усмешкой предложил подвезти молодую женщину, усадив ее перед собою.

Госпожа Чернова ответила негодующим взглядом. Подобная прогулка даже с собственным законным мужем считалась бесстыдной и недопустимой.

Впрочем, Шеранн, похоже, ничуть не огорчился и тут же высказал новое предложение — принять второй облик и самолично отнести господина Рельского и госпожу Чернову к месту назначения.

Прокатиться верхом на драконе… Картина была весьма соблазнительна и столь же непристойна.

Пока София ловила ртом воздух и подыскивала слова, мировой судья спокойно заметил:

— Довольно шутить. Вы прекрасно понимаете, что это исключено. Я пошлю за экипажем, а остаток пути пройдем пешком.

Дракон развел руками в шутовском недоумении.

Дожидаясь, когда прибудет коляска, сыщики-любители успели обменяться добытыми сведениями.

Мировой судья пересказал недавний разговор с госпожой Черновой и изложил все свои соображения (разумеется, опустив реплики о своей готовности обелить ее даже вопреки возможной виновности).

Шеранн же поведал о своих изысканиях в ночь Бельтайна и предъявил гадалке изъятую у господина Реинссона книгу.

На форзаце этот достойный гном старательно изобразил разные сочетания рун. Знакомые знаки — именно они не так давно красовались на воротах Чернов-парка и Эйвинда.