Путеводная звезда - Коллектив авторов

под потолком пропускали совсем мало света. Неуютно… И продавцов за прилавками стояло немного. О покупателях и говорить нечего ― почитай, не было покупателей. Только женщина, закутанная с головы до ног в черное, с дробовиком на плече, приценивалась к требухе.

– А вот кому мясца свежего, с кровинкой! ― не смущаясь отсутствием покупателей, пропитый баритон надрывался пьяно, простуженно и устало.

Джексон подошел к продавцу, оглядел невзрачные бледные куски в лужице протухшей, дурно пахнущей крови.

– Тебя самого на мясо пора, ― хмыкнул Джексон. ― Выглядишь плохо, Плюгавый.

– Не надо грязи, господин полицай! У меня документы в порядке!

Плюгавый вытер руки, которыми мацал неаппетитное мясо, о серую скомканную тряпку, порылся за пазухой, вынул смятые бумажки.

– Идентификационный номер, справка о здоровье, разрешение на охоту, ― ткнул он бумаги едва не в нос Джексону. ― Все, как полагается.

Полицай надел резиновую перчатку, взял в руку лежащее в груде обрезков дряблое предплечье с синей печатью мясного инспектора на белой коже.

– За взятку Лысый печать шлепнул?

– За ногу, ― хохотнул Плюгавый. ― Уж он ее исследовал-исследовал. И на котлеты…

Джексон поморщился.

– Мясцо-то откуда?

– Бомжа в переходе завалил. За речкой, в развалинах. Он там пригрелся, расслабился. Город рядом, керосин подворовывал со станции. Тем и жил. Так что двойная польза ― мясо горожанам, безопасность складам.

Джексон сплюнул на бетонный пол.

– Откуда ты умных слов набрался, Плюгавый? Всей этой дешевой философии?

– Дык, господин полицай… Я ж не всегда мясником работал. В консерватории преподавал, детишкам.

– Да ну? Врешь, небось, ― хмыкнул Джексон. ― Что преподавал ― верю. Но только про консерваторию заливаешь. На гуманитария ты похож, пролетария умственного труда. Или на журналюгу… Повадки у тебя паскудные.

– У меня диплом дома лежит, ― насупился Плюгавый.

– Мне твой диплом без надобности, ― Джексон яростно стянул резиновую перчатку и швырнул на бетонный пол. ― Я сюда не для того приставлен… Почем сегодня бомжатина?

– За фунт ― пять копеек серебром, семь ― медью.

– Негусто… И Лысый из твоей бомжатины котлеты валяет? Для дома, для семьи? Не лепи мне горбатого…

– В ресторан сдает, ― заговорщицки подмигнул Плюгавый. ― Только я этого не говорил…

– Разберемся, ― буркнул Джексон и пошел дальше, к девчонке в темном углу.

Та словно стеснялась, что вынуждена продавать мясо. Обычное дело. Профессионалов-продавцов, типа Плюгавого, на рынке немного. Перекупщикам с мелкими партиями связываться смысла нет. А в ресторан дорого мясо не сдашь. Так что случайные люди то и дело выходили на свободный рынок.

– Документы, ― коротко бросил Джексон, подойдя к девчонке.

Та с готовностью протянула ему несколько бумажек, заискивающе улыбнулась беззубым ртом.

– Кого продаем?

– Бабулю, ― ответила девчонка. ― Вот, свидетельство о достижении предельного возраста имеется…

Джексон внимательно прочел свидетельство.

– Оно уже два года, как выдано. Бабуля, небось, сама калоши в угол поставила. А вы ее на рынок!

– Сами забили бабулю,― Девочка нервно облизнула потрескавшиеся губы. ― У нас и справка есть от Лысого.

Джексон не поверил, но как докажешь? Да и торговать дохлятиной, в общем-то, не запрещено ― если только не выдавать ее за свеженину. А тут рынок, не ресторан и не супермаркет. Смотришь, щупаешь, нюхаешь. Хочешь ― берешь, хочешь ― мимо проходишь.

– Почем продаешь?

– Три копейки серебром фунт. Бабуля жилистая, но если отварить хорошо ― во рту тает!

– Сдала б ты ее в шаурменную, ― посоветовал Джексон. ― Черноглазый по две копейки за фунт возьмет. Скажешь, что от меня.

– Не распродам к вечеру ― отнесу, ― пообещала девчонка.

– Вечером будет по полторы копейки… Дорого мясцо к обеду.

Раздраженный тем, что от него уходят законные двадцать пять процентов комиссионных ― с шаурменной у полицая был негласный договор ― Джексон направился к следующему прилавку. Свежее мясо ― большие, сочные куски ― лежали на проржавевшем цинковом прилавке, а вот хозяина рядом не было.

Поначалу Джексон мысленно потер руки. Мясо без хозяина подлежит конфискации. Хозяина нет потому, что не в порядке документы. Или охотничьей лицензии не имеется, или забили не того… Скорее всего, не того. Уж больно мясцо аппетитное. Не иначе, завалили какого-то крутыша, разделали, а теперь его же товарищам на котлеты продают. Но потом полицай вгляделся в мясо внимательнее… Елки-палки!

– Корова! ― прокричал Джексон. ― Это корова!

– Где? ― взвизгнул Плюгавый.

– Куда продавец побежал?! ― вновь проорал Джексон. ― За мясо голову оторву! Сторожить!

– Он вон в ту дверку юркнул, ― тихо сказала девочка, показывая на черный ход павильона.

Джексон бросился к дверце, едва не сорвал ее с петель, прыгнул в зловонную лужу, которую только что кто-то взбаламутил.

– Врешь, не уйдешь! Стой, стрелять буду!

За угол сворачивал мальчишка небольшого роста, по виду ― лет пятнадцати, закутанный в коричневое тряпье.

– Стой, гаденыш! ― проорал Джексон, устремляясь следом.

В сторону испуганно шарахнулись продавец кислоты и совершено обдолбанный торчок. Джексон на ходу отметил, что приводить мясо на рынок своим ходом ― хорошая идея. Тем более, разделочная при павильоне работает уже года два…

Пацан бежал бодро. Но Джексон ежедневно тренировался, хорошо питался, и у него был револьвер.

Выстрел прогрохотал резко, всепобеждающе. По узким переулкам испуганно пронеслось эхо.

Снова грохот! Гаденыш отстреливался! Или бросил бомбу? Судя по вспышке ― так. Но бросил неумело, у себя за спиной. Чуть сам не подорвался. Однако нужно быть осторожнее. Похоже, пареньку терять нечего. Кроме своих костей, конечно.

Джексон выбежал на прямой участок улицы, остановился, чтобы оглядеться и прицелиться… И рухнул в грязь. Сверху на него рухнуло холодное серое небо с горячими прожилками.

* * *

В отключке Джексон провалялся недолго. Шинель не успела пропитаться водой из лужи основательно. Поднялся рывком, вытер кровь, бегущую из носа, нашарил в грязи револьвер. Добить полицая и обшарить карманы гаденыш побоялся вернуться. Смылся куда-то. Ничего, еще встретимся…

Бомба была безоболочная. Только оглушила. Ничего… Теперь разобраться с мясцом. С говядиной… Говядина! Как звучит…

В павильоне стало еще меньше людей, чем несколько минут назад. Куда-то исчезла девчонка, продававшая бабулю. И женщина в черном с потрохами. И продавец, что продал ей эти потроха. Только стоял в углу Затейник, которого Джексон не успел проверить, и Плюгавый. Плюгавый явно примеривался, как бы отчекрыжить кусок говядины себе. Но воплотить замысел в жизнь еще не успел.

– Почему свидетели разошлись? ― прохрипел Джексон. Язык после контузии слушался с трудом.

– Так ты за мясцом приглядывать велел, начальник, ― угрюмо буркнул Плюгавый. ― Девку сторожить команды не было. К тому же я не полицай и даже не охранец.

– Разговоры, сволочь, ― процедил Джексон. ― Что за пацан? Откуда? Говори!