"Магия, инкорпорейтед". Дорога Доблести - Роберт Хайнлайн

Их мамаша, обнимавшая девушек за талии, объяснила мне очень просто, хотя и в стихах, что я уже оказал честь их кровле и их столу, а теперь оказываю их постели. Так как будет угодно Герою? Одну? Двух? Или всех троих? Я трус. Вы уже знаете это. Если бы тут не было этой младшей сестрички ростом как раз с тех шоколадных сестренок, что напугали меня в прошлом, может быть, я действовал бы с бóльшим апломбом.

Но черт побери, двери тут не запирались. Их вообще не было – одни арки. И грубиян Джоко мог проснуться в любую минуту, я даже не знал, где он спит. Не буду отрицать, мне приходилось спать с замужними женщинами и с дочерьми людей, под крышей которых я останавливался, но и в таких случаях соблюдались определенные правила, свойственные американцам. А такое откровенное предложение напугало меня хуже Рогатых Козлов. То есть Призраков.

Я постарался облечь свое решение в поэтическую форму.

Это мне не удалось, но негативность решения до них дошла.

Малышка зарыдала и исчезла с невероятной быстротой, ее сестра, похоже, была готова взяться за кинжал и, фыркнув «Тоже мне Герой», вышла за ней. Мамаша только обожгла меня взглядом и удалилась.

Минуты через две она вернулась. Она говорила со мной очень серьезно, полностью контролируя свои чувства, она умоляла сказать, нет ли в доме другой женщины, которая соответствовала бы вкусам Героя? Как ее имя? Как она выглядит? Или, может быть, мне будет угодно, чтобы все женщины дома предстали передо мной, чтобы я мог ее узнать?

Я изо всех сил пытался ей разъяснить, что если бы я мог сделать выбор, то он бы пал на нее, но я устал и хочу спать в одиночестве.

Летва сморгнула слезу, пожелала мне геройского сна и вновь покинула меня, уже гораздо более быстрыми шагами. На мгновение мне показалось, что она собирается дать мне пощечину.

Через пять секунд я вскочил с постели и кинулся ее искать. Она уже ушла, галерея была темна.

Заснул я как убитый, мне снилась Свора Холодных Вод. Они были еще более отвратительными, чем их описывал Руфо, и пытались скормить мне золотые самородки, у которых были выпученные глазки Элмера.

Руфо сильно встряхнул меня:

– Босс! Вставайте! Немедленно!..

Я натянул на лицо простыню:

– Убирайся вон! – Во рту стоял привкус тухлой капусты, в голове что-то жужжало, уши заложило.

– Немедленно! Это Ее приказ!

Я встал. Руфо был уже в одежде Вольных Стрелков, с мечом, поэтому я оделся так же и пристегнул свой. Мои служанки отсутствовали, равно как и роскошное одеяние, данное мне накануне. Спотыкаясь, я последовал за Руфо в огромный банкетный зал. Там уже была Стар, одетая для путешествия и очень мрачная. Прекрасная обстановка вчерашнего праздника улетучилась. Зал был холоден и гол, как заброшенный сарай. Стоял лишь стол, на котором ничего не было, кроме куска холодного мяса в пупырышках застывшего жира; рядом лежал нож.

Я взглянул на мясо без всякого удовольствия:

– Это еще что?

– Твой завтрак, если он тебе нравится. Я же ни минуты под этой крышей не останусь и есть эти объедки не буду.

Такого тона и таких манер я у Стар еще ни разу не наблюдал.

Руфо потянул меня за рукав:

– Босс, давайте-ка уходить, и побыстрее.

Так мы и поступили. Ни одной души в нашем поле зрения не появилось – ни в доме, ни во дворе, – не было даже детей и собак. Но три быстрых скакуна нас ожидали. Я имею в виду восьминогих «пони» – лошадиную версию такс, – оседланных и готовых к отъезду. Седловка у них сложная. Над каждой парой ног надевается что-то вроде кожаного хомута, а груз распределяется при помощи двух шестов, протянутых вдоль боков, на которых поставлено кресло со спинкой, мягким сиденьем и подлокотниками. К каждому подлокотнику тянулись поводья. Слева находился рычаг, ведающий замедлением или убыстрением хода, и мне не хотелось бы рассказывать, каким именно путем распоряжения всадников передавались животным. Впрочем, лошадки, кажется, особенно не возражали.

Конечно, это были не лошади. Головы у них отдаленно сходны с лошадиными, а ноги без копыт и заканчиваются мягкими подушечками, как у хищников. Они всеядны, а не травоядны. Когда привыкнешь, к ним можно даже и привязаться. Моя «лошадь» была черная с белыми пятнышками – ну просто очарование. Я назвал ее Арс Лонга[17]. Глаза у нее были понимающие.

Руфо привязал мой лук и колчан к багажной полке за креслом, показал, как на него влезать, укрепил ремень безопасности, поставил мои ступни на специальные подножки (стремян не было), отрегулировал спинку, сделав ее положение удобным, как в салоне авиалайнера.

Сначала мы тронулись быстрой трусцой, потом перешли на бег со скоростью около десяти миль в час. Многоножки знают только один вид движения – иноходью, но скачка смягчается благодаря креплению кресла в восьми точках, так что впечатление от езды сходно с впечатлением от поездки на автомобиле по гравийной дороге.

Стар ехала впереди, не проронив за все время ни полслова. Я попытался заговорить с ней, но Руфо дотронулся до моей руки:

– Босс, не стоит. Когда Она в таком настроении, остается только ждать.

Позже, когда мы с Руфо ехали бок о бок, а Стар была впереди за пределом слышимости, я спросил:

– Руфо, ради бога, скажи, что случилось?

Он нахмурился:

– Вряд ли мы об этом узнаем. У них с Доралем произошла бурная ссора, это ясно. Но лучше сделать вид, будто ничего не случилось.

Руфо замолчал, я тоже. Может, Джоко к ней приставал? Он же был пьян, легко мог войти в раж. Только мне трудно было представить, чтобы Стар не справилась с каким угодно мужчиной. Думаю, она прекраснейшим образом отшвырнула бы насильника, но при этом умудрилась бы не оскорбить его мужского самолюбия.

Эти размышления привели меня к другим, еще более мрачным. Ах, если бы старшая сестра пришла одна… если бы мисс Тиффани не исчезла так быстро… если бы моя служаночка с рыжей шевелюрой явилась раздевать меня, как мы договорились… О дьявол!

Руфо распустил свой пояс безопасности, откинул спинку кресла пониже, закрыл лицо носовым платком и захрапел. Немного погодя я последовал его примеру – спал я мало, завтрака не получил, опохмелиться после вечернего пьянства не дали. «Лошадь» в моей помощи не нуждалась – и моя, и Руфова слепо следовали за «конем» Стар.

Проснувшись, я почувствовал себя куда лучше, если позабыть о жажде и голоде. Руфо все еще храпел, «конь» Стар скакал в пятидесяти футах от нас. Ландшафт был по-прежнему красив и пышен, а впереди, на расстоянии полумили, виднелся дом – не помещичий, а скорее фермерский. Я увидел колодезный журавль и представил себе запотевшее ведро с ледяной водой, а может быть, и с тифозными бактериями… впрочем, мне же сделали профилактические прививки в Гейдельберге… Пить очень хотелось. Я имею в виду воду. А еще лучше – пиво… они тут его здорово варят.