Роза Тибета - Лайонел Дэвидсон

class="p1">Я сказал немного грустно: ‘Оливер, тебе не нравится ни одна из наших книг?’

‘Попробуй выбрать мне несколько приличных’.

‘Ты уже прочитал половину весеннего списка. Что вы думаете об этом?’

‘Мне это кажется немного странным. Предполагается, что это правда?’

‘Да, это правда’.

- А где все остальное? - спросил я’

– У парня, о котором я тебе говорил, Олифанта, есть две другие тетради. Он их читает.’

‘ Ты уверен, что это не он их пишет?

‘Чернила выглядят немного старыми для этого’.

‘Может быть, у него есть бутылка старых чернил", - сказал Оливер. ‘Что именно вы хотите, чтобы я сказал об этом?’

‘Как ты думаешь, сколько нам сойдет с рук?’

‘Почему не все? Правда - неплохой ответ на клевету, если тебя это беспокоит. ’

‘Это одна из вещей. Этот парень Хьюстон, он сейчас очень богатый человек. Я понимаю, что он ушел с состоянием. Я не знаю, имел ли он на это полное право.’

‘Если его это не беспокоит, почему это должно беспокоить тебя? Он сам подпишет это, не так ли?

‘Я не знаю. Я так не думаю. Он, скорее, потерял к ней интерес.’

‘Я не уверен, что вполне понимаю. Эти тетради принадлежат ему, не так ли?’

‘ Нет. Они принадлежат Олифанту.’

‘ Их написал Олифант?

‘Олифант написал их, Хьюстон продиктовал их’.

‘Тогда они не принадлежат Олифанту. Они принадлежат Хьюстону. Олифант был чисто амануэнсисом.’

‘Я все это знаю. Я только что сказал тебе, ’ раздраженно сказал я. ‘Хьюстон дал ему лекарство. Его это больше не интересует. Они очень хорошие друзья. Он сказал ему, что может делать с ней все, что захочет. ’

‘ Он подписал соответствующее заявление, не так ли?

‘ Нет. Я не знаю. Может быть, он так и сделал. Но я совершенно ясно представляю себе, - сказал я, - что это собственность Олифанта.

- Это ты? - спросил я. Сказал Оливер. ‘Ну, я знаю, что не был бы.’

Как и я. Я с беспокойством вспомнил, что между тем, как кормить старика лекарствами и похлопывать его по спине, вопрос почему-то не возник.

Я сказал: ‘В любом случае, это только одна проблема –’

‘ Да. Неплохо для начала, не так ли? Вы говорите, что у этого парня есть состояние. Это должно позволить ему возбуждать против вас дела, пока не наступит Царствие Небесное. ’

‘Давайте пока оставим это’.

‘Хорошо. Тогда что у тебя есть? У вас есть книга о Хьюстоне, а не его авторство. В таком случае, - сказал он, снова беря тетради, - мы пройдемся по нему садовыми ножницами. Я имею в виду – этих молодых женщин в Лондоне. Они вышли для начала.’

‘Должны ли они быть?’

‘Что еще ты можешь сделать?’

‘Ты можешь замаскировать их’.

- Как? - спросил я’

Я рассказал ему, как.

‘Хм. А компания, в которой работал его брат? В этой сфере бизнеса их не может быть очень много. ’

‘Нет’.

‘И каким еще видом бизнеса они могли заниматься, который привел бы их в Тибет?’

‘Я не знаю. Как насчет кинокомпании?’

‘ Кинокомпания?

‘Почему нет?’

‘Что ж. Вы, конечно, знаете свое дело, - сказал Оливер тоном человека, который сильно в этом сомневается. ‘На мой простой взгляд, это придает ей последний точечный штрих. Как кинокомпании попасть в Тибет?’

‘Как этот попал внутрь? Случайно – в этом весь смысл.’

‘Но разве об этом не писали в прессе, когда они вернулись. … Мне показалось, он говорил здесь что-то о приеме, - сказал он, листая.

‘Это верно. В честь первой вечеринки был устроен прием. И об этом сообщили. Только так случилось, что известный коллекционер растений по имени Кингдон-Уорд попал в то же землетрясение, и большинство новостных сюжетов были о нем. В любом случае, мы просто меняем даты. Это просто.’

‘Знаешь, - сказал Оливер, - я тебе на самом деле не нужен. Единственная крошечная загвоздка – приходила ли она вам в голову? – это то, что, как только вы закончите изменять это и маскировать это, у вас останется что-то, что не является ни правдивой историей, ни настоящим романом. Что это?’

‘Я не знаю", - сказал я с беспокойством.

2

На той неделе я больше не видел мистера Олифанта, но в начале следующей мне удалось получить несколько неохотное разрешение от его медсестры и поехать туда. Я припарковал машину на Фицморис-Кресент и поднялся наверх, оглядываясь вокруг на этот раз более любопытным взглядом. Это был зал, через который Хьюстон прошел девять лет назад, чтобы вызвать такси до аэровокзала, это шаткий лифт, на который он поднимался поздно ночью после встреч со своими желающими женщинами. Все очень странно, все в некотором смысле довольно навязчиво.

Однако в женщине, которая открыла мне дверь, не было ничего навязчивого. Медсестра мисс Маркс Джеллико оказалась огромной ирландской монахиней, очень бойкой.

‘ Вы тот молодой человек из типографии, не так ли?

‘От издателя’.

‘Вот и все. Вы не должны задерживаться надолго. И не позволяйте ему слишком много говорить. Он все еще немного сонный после снотворного.’

Это звучало не очень многообещающе. Мне нужно было обсудить с мистером Олифантом ряд сложных вопросов.

Я спросил: "Что с ним такое?"

‘Ах, это просто неприятный приступ бронхита. Он уже не так молод, как был. Запомни, что я говорю, сейчас. ... Вот тебе молодой человек из типографии, ’ весело сказала она, пропуская меня внутрь.

Что-то случилось с комнатой мистера Олифанта. Воздух был сладким, поверхности блестели, не было видно ни следа одежды или еды; адмирал, очевидно, прошел сквозь это, как шторм. Сам мистер Олифант неподвижно лежал в постели, словно пристегнутый ремнями. Его зубы были в стакане на прикроватном столике, и монахиня отдала их ему и ушла. Он выглядел немного ошеломленным.

Он сказал: ‘Хорошо. Что ж. Это мило.’

‘Мне было очень жаль слышать о вашем нападении’.

‘ Садись. Я уже пробовала их раньше. Здесь сыро, в этом месте. Она включила все электрические камины. Мне неприятно думать, каким будет счет.’

Я сел, балансируя конвертом с тетрадями