Логика прыжка через смерть - Сергей Герасимов

– А тут ты врешь, – сказал Коре. – Одну птицу я видел недавно, а вторую утром. Но утром я не был в подреальности. Они могут проникать в материальный мир?

– Вполне.

– Куда делись река и луг? Почему люди, которые несомненно погибли, снова живы?

– Подреальность сдивинута во времени. Тридцать третий срез сдвинут на много дней назад. Например, минус первый на полтора часа вперед. Минусы нужны, чтобы вернуться. Ты наберешь минус тридцать три и окажешься там, откуда ты стартовал.

– Я так и подумал. Сейчас я в прошлом?

– Да.

– Это значит, что реку еще не запустили, а Бульдозер не бросил камень в окно?

– Да.

– Тогда его можно остановить?

– Теоретически, вполне можно.

– Тогда я сделаю это, а потом вернусь.

– Как ты собираешься?

– Еще не знаю. Но в общем просто: выключить его на недельку, пускай полежит и отдохнет. Он не бросит камень в окно и Еня останется жить и радовать всех нас спичечным искусством.

– Подожди, мне нужно много тебе сказать.

– О чем?

– О себе. Я прожил здесь бесконечность. Я умираю от переполнения памятью. Я расскажу тебе такое, чего не слышал ни один из людей. Ты испытаешь…

– Мне не интересно, – сказал Коре. – Выключись.

Он подошел к окну и внимательно посмотрел на пыль. В пыли явственно отпечатались следы трехпалых лап. Лапы с перепонками на пальцах. Длина шага существа – метра полтора. Не низенькая будет штучка, – подумал Коре. – Она тут стояла и слушала. Что ей нужно? А ведь окно достаточно широкое, чтобы она могла войти.

Прогуливаясь без дела, Боря зашел на узкую и совсем пустую улочку в незнакомом районе. Район был дурацким и дома все были дурацкие. Какая-то старуха повесила белье на балконе. В гроб уже пора, а она до сих пор не научилась даже белье вешать. Из трубы идет дым. Тоже еще ненормальные, кто ж так трубы раскрашивает? А вот дом обложен плиткой. Видно недавно прилепили, но скоро все пообваливается. Ну не умеешь плитку класть, так не берись или меня спроси. Боря поднял с мостовой ржавую железяку и начал отрывать плитку. Пришлось попотеть, но оторвал. Вот, я так и думал. Цемент, конечно, своровали. Думают, что на одном песке будет держаться.

И тут появился старичок.

Старичок нес стул – не старый и не новый, а так себе. Нес в руке, хотя каждому понятно, что надо повесить спинкой на плечо. Даже младенцу понятно.

Какому младенцу, даже эмбрион и тот обхохочется, когда увидит, что так носят стулья.

– А, папаша! – начал Боря.

Старичок, не останавливаясь, прошел мимо.

– Ты меня слушай, старый хрен, – продолжал Боря, – хоть на старости лет умного человека встретил. Дай мне стул, я покажу!

Старичок окинул взглядом пустую улицу, но не смутился.

– Своей жене показывай! – ответил он.

– Ты, я вижу, еще тот дедуля! А ну дай стул! Я таких как ты в молодости пачками учил.

Старичок стула не отдал, а Боря не отпустил. Борьба продолжалась в подъезде и до самой двери квартиры. Боря не очень форсировал события, хороший урок ведь быстро не преподашь.

– У тебя портфель есть! – удивился Боря, войдя в комнату. – Так ты даже буквы знаешь! Не пойму, как такого дурака выучили буквам. А теперь сядь и я тебе покажу. А ну быстро! Прыткий мне нашелся.

Боря отобрал швабру, которой было вооружился старичок, и взвесил оружие в руке. Ничего, немножко ума можно вставить. Старичок шевелил губами, говорил, должно быть. Но Боря не слышал чужих слов. Ухо его было устроено так, что он слышал только себя. Он замахнулся, чтобы ударить, но сам получил такой удар в живот, что пришел в себя уже уткнувшись лицом в тумбочку.

– Ну ты даешь, дедуля! – удивился он, – да кто ж так бьет? Это ж была предсмертная судорга инвалида, а не удар. Я когда мамку сосал и то бил сильнее.

Щас я тебе покажу.

Но показать ему не удалось. Второй раз он пришел в себя на койке городской больницы. Обе ноги были в гипсе.

– Тебя кто учил так шприц держать? – вяло спросил Боря медсестру.

– Не волнуйтесь, пожалуйста, вы выпали из окна третьего этажа, но все обошлось. Осторожней надо быть в следующий раз. Недельки через две будете на ногах.

– Что она несет! – обратился Боря к воображаемой аудитории. – Да я и с тридцать третьего падал. Падать надо уметь. Если не умешь, что упадешь с кровати и убьешься.

И он снова потерял сознание. Четыре часа спустя спичечник Еня взглянул на часы и убедился, что ежедневная партия в теннис уже давно началась, а Боря так и не проходил мимо окон. Он вздохнул с облегчением и снова принялся вычерчивать проект крысоловки. Крысы сидели кучками в улах и смотрели на умельца с уважением.

Вообще говоря, группа ZZZZ не занималась групповым психологическим террором и даже не предполагала заниматься поначалу. Но когда было получено несколько чистых образцов М-кретинов с формой болезни Б03, оказалось, что они прекрасно приспособлены для групповых акций.

М-кретин по кличке Булит был заброшен на один из бывших Японских Островов.

Местное население не хотело переселяться и освобождать террирорию для Большого Восточного Склада Рыбных Припасов. Строительство склада планировалось только на будущий год, так что дело могло подождать. Но переговоры не дали результата и Министерство Рыбного Хозяйства попросило поддерржки у мастеров психологического террора.

Булит имел форму Б03, что означало маниакальную тягу ко всеобщему (включая и самого себя) уничтожению. Подобную же тягу, но не в таком чистом виде, имели многие диктаторы древности – мало кто из тех деспотов умирал естественной смертью, но они сами к тому стремились. Большинство древних пророков и вождей также болели формой Б03 и также старательно подстраивали собственное уничтожение – под видом борьбы за идею. Булита подготовили идеологически, придав болезни повышенную заразность.

На острове он организовал секту служителей смерти, возглавил ее и объявил себя Мессией. Секта отправляла обряды, вербовала новых членов, заражала их М-кретинизмом по форме Б03 и, как могла, способствовала групповым смертям.

Например, один из вновь зараженных М-кретинов, работающий директором кардиологической клиники, приказал перевести послеинфарктых больных на третий этаж, оставив туалеты и столовую на первом. Больные начали умирать как мухи.

Пекари запекали иглы в булочки; пожарные раздували огонь, вместо того, чтобы тушить; полицейские ловили кого попало и бросали в общие камеры, забыв отобрать холодное оружие или снабдив оным. Родильные дома стали просто закрываться.

Смерть расползалась по острову, но это никого не пугало, а многих даже радовало: все новые и новые члены секты служителей смерти выходили на улицы, шли в детские инкубаторы с проповедями, организовывали первичные ячейки. Остров был обречен.