Мстислав Удалой. За правое дело - Станислав Чернявский

Так бесславно закончилось участие Мстислава Удатного в крымских событиях, если перед нами действительно он.

Туркам эта победа на пользу не пошла. В Судак скоро явились монголы и выбили их гарнизон, а султан Кей-Кубад развязал между тем войну против Трапезунда, потерял в ней флот и попал в плен.

Дальнейшая судьба сельджукского правителя весьма любопытна. Он поссорился с последним хорезмшахом Джелаль эд-Дином и, как сообщают некоторые восточные авторы, призвал на подмогу монголов, которые вторглись в Персидский Ирак. Еще до этого султан разбил хорезмшаха в упорном сражении. Джелаль некоторое время бегал от монголов и погиб в горах, после чего был зарезан курдом, у которого в свое время убил родню. Кей-Кубад пережил Джелаля на несколько лет и был отравлен собственным сыном. Сельджукский султанат признал зависимость от монгольских хаганов и иранских ильханов.

А мы вернемся к судьбе Мстислава Удатного.

Пока Мстислав собирал силы и сражался вместе со своими союзниками – половцами за правду под стенами Судака, в Галичине и вокруг нее происходили драматические события.

Венгры завладели Галичем и оставили там своего наместника. Им стал рыцарь Фильний. Летописец называет его «прегордый Филя». В глазах русских этот субъект был ничем не лучше Бенедикта Лысого.

«Прегордый Филя» полагал, что обустроился в Галиче надолго. Он даже женился на русской – взял дочь боярина Судислава. Так делались попытки превратить русских бояр в западных феодалов: завоеватели признавали часть завоеванных равными себе.

Владимиро-волынский князь Даниил Романович, может быть, вынашивал планы вторжения в Галичину, но без Мстислава сделать это не мог, а Мстислав затерялся в степи. К тому же случилось неожиданное: на Берестейскую землю, подвластную Даниилу, обрушились литовцы (1220).

Литовские/балтские этносы объединялись в четыре больших союза: пруссы, ятвяги, жемайты и аукшайты. Каждый из них делился на мелкие племена и общины. Все они жили родовым архаическим бытом. Собственно литвой считались аукшайты. На их земле впоследствии возник город Вильнюс – нынешняя столица маленькой прибалтийской страны. О ранней истории Литвы мы писали в книге «Князь Довмонт», к которой и отсылаем читателя.

Волынские князья претендовали на часть земель ятвягов, но что стояло за войной 1220 года, мы не знаем. Еще отец Даниила – Роман Мстиславич – нападал на балтские земли и «примучил» ятвягов. Но в Западной Руси после гибели Романа наступила дезинтеграция, и литовские племена перешли в наступление. Может быть, Литве приказал напасть на волынян полоцкий князь, от которого она в то время зависела? Кто был это князь? Не нужно искать факты, которых нет. Может быть, нам доведется исследовать раннюю историю Литвы в другой книге и добыть информацию, которая ускользала от ранних исследователей. А может быть, ветреная Клио увлечет иными темами и заставит отвернуться от туманных земель Балтии? Покамест будем довольствоваться тем, что есть.

На Волынь напали балты, Даниил отбился или откупился от них – летопись говорит об этом крайне невнятно. Скорее откупился, объяснения этому читатель найдет ниже.

Литовские князья прислали послов, чтобы договориться о мире. Летописец называет пятерых князей собственно Литвы, то есть аукшайтов. Среди них выделяется имя Миндовга. Этот Миндовг, или Миндаугас, через некоторое время объединит Литву и станет ее князем (1248–1263).

Жемайтами правили девять старейшин, которых возглавлял Викинтас. Кроме того, видим еще четырех вождей из племени дяволт. Возможно, они владели землями Гродно, но летописец из деликатности не пишет об этом. Всё-таки Гродно традиционно считается исконно русским городом, хотя сомнения в этом есть.

Даниил договорился с литовцами; в переговорах принимала участие его мать. «Княгиня Романова» была властной особой и попыталась вернуть влияние, воспользовавшись нападением врага. Но сделать это, кажется, не удалось.

Всё же итог переговоров оказался благоприятным для волынян. Даниил и его советники сумели с помощью уговоров и подкупа (или даже обязательства выплачивать умеренную дань за безопасность) сделать большое дело: направить литовцев на Польшу. Вскоре литва принялась грабить Мазовию и малопольские земли. Конрад Мазовецкий и Лешек Белый оставили Волынь в покое на какое-то время.

Успехи Даниила взволновали венгров. Положение в оккупированном войсками короля Эндре Галиче было сложным. Часть бояр и галицких общинников поддерживала мадьяр. Другая часть – ненавидела. Чтобы закрепиться в Руси, нужно было продолжать наступление. «Надменный Филя» располагал, видимо, небольшими ресурсами – в его распоряжении было несколько тысяч наемников да сотня-другая рыцарей, которых содержала галицкая община. Остальные войска король Эндре, разумеется, увел за Карпаты.

И тут Филя узнал о нападении литовцев на Берестье. Казалось, подвернулся случай, чтобы присоединить к «королевству Галиция» желанную «Лодомерию». План был такой: внезапно напасть на Владимир-Волынский и завладеть городом. Замысел, конечно, рискованный, ибо контролируемый венграми Галич оставался почти без охраны: боеспособный отряд местных бояр Филя брал с собой. Галицкий боярин Судислав Ильич впал в панику по этому случаю и стал стращать Филю тем, что русские имеют численное превосходство.

– Один камень много горшков разбивает, – отмахнулся венгр от сомнений тестя.

Впрочем, Филя решил действовать наверняка: обратился за помощью к Лешеку Белому и получил позволение навербовать наемников в Малой Польше. Ошалевшие от наглости новых хозяев галичане безропотно оплачивали все прихоти чужеземцев.

Филя собрал ратников, выстроил войско и произнес удивительно содержательную речь:

– Острый меч, борзый конь – много захватим русских!

С тем и выступили из Галича. Судислав с дружиной сопровождал зятя.

Узнав об этом, Александр Бельзский переметнулся на сторону Лешека – лишь бы не к венграм. Видимо, трусливый князек уже заранее был уверен, что волынские-то дружины потерпят поражение, и рассчитал, кому сдаться выгоднее. Иметь дела с мадьярами он решительно не хотел, а поляки всё же как бы свои, славяне. Александр считал их договороспособными, хоть Лешек и вытворял с волынскими волостями всё, что хотел. Но он, во всяком случае, не оккупировал Владимир-Волынский, в отличие от венгров, захвативших Галич. В общем, мудрый политик Александр Всеволодович выбрал наименьшее из зол. А глупая волынская дружина во главе с «дядькой» Мирославом и прочими вояками решила драться против всех – венгры перед ними или же малополяки. И что удивительно – эта идея смогла увлечь князей. Даниил и Василько Романовичи испытали общий порыв.

Изложенные события галицко-волынский летописец разбил на несколько лет, что не укладывается в традиционную хронологию. Например, поход Фили датирован 1219 годом, если переводить русскую дату от сотворения мира в европейскую – от Рождества Христова. Сдвиг в четыре года, который был в начале Галицко-Волынской летописи, дает нам дату 1224 год, что абсурдно: уже в 1223 году пришли монголы, а в летописи о них говорится гораздо позже. Поэтому следует отказаться от буквального следования летописным датировкам и группировать события по внутренней логике. Она же подсказывает, что искомые три-четыре года летописец пропустил раньше, когда Даниил вроде бы получил передышку после того, как занял Владимир-Волынский. Теперь, вопреки данным летописи, передышки не было: события сменялись быстро.