Мстислав Удалой. За правое дело - Станислав Чернявский

Почему бы сельджукам идти на русских? Общих границ они не имеют. Турок не грабили. Надо полагать, жители Судака воспринимают сельджуков как бойцов джихада, совмещенных с обычными каперами, которые вполне могут напасть на какой-нибудь торговый Берлад или подкараулить в устье Днепра русские суда. Но это не значит, что стремление горожан Судака посодействовать туркам было искренним.

Тотчас выяснилось, что заявление о готовности воевать с русскими сделано для отвода глаз. Купцы уповали на помощь половцев и тех же русских, потому что Трапезунд был далеко. И вот «одновременно власти Сугдака отправили гонца в степи к кипчацкому хану».

Это мог быть Юрий Кончакович или Даниил Кобякович. Но, скорее всего, перед нами Котян – на тот момент один из старших ханов и наиболее активный. «Тотчас же хан кипчацкий отправил посла с уведомлением к князю русскому». Кто этот русский князь? Версии две. Либо верховный правитель Южной Руси Мстислав Старый, либо – Мстислав Удатный. Скорее первое. Котян, конечно, поддерживал связь с Удатным, но знал, что такое иерархия, и обратился за помощью к Старому. Тот попросил помочь Удатного и, видно, дал людей и денег. Удатный всё равно был выбит из Галичины и пребывал в степи, так что еще один военный подвиг для него был не в тягость. «В результате, – продолжает Якубовский пересказ сочинения Ибн Биби, – из русских и кипчаков составили войско в 10 000 всадников и поджидали, какой ответ принесет посол сугдиан (жителей Сугдака), отправленный к Хусам-ад-дин Чупану».

Численность войск вполне правдоподобна, если в нее входили половецкие отряды, дружина Мстислава Галицкого и войска из Киева. Хюсам эд-Дин (так мы предпочитаем транскрибировать имя сельджукского эмира эмиров) приблизился с флотом к берегам Крыма. К Хюсаму прибыл посланец из города, взошел на корабль и «выразил надежду, что войско турок-сельджуков повернет и возвратится назад, обещав со своей стороны, что жители Сугдака постараются исправить все недосмотры». В итоге он предложил 50 000 динаров в качестве «сбора на подковку лошадей» сельджукского войска. Хюсам эд-Дин «речью этой возмутился и заявил, что он прибыл не для того, чтобы, благодаря золоту, стать недостойным, добавив, что с непокорными он поступит сурово, а подчинившихся – наградит».

Посол ни с чем возвратился в Судак. Войско сельджуков благополучно пристало к берегу и раскинуло лагерь где-то на полуострове, куда и перенесло свое снаряжение. Видимо, остановились неподалеку от Судака. «Амир Хусам-ад-дин пир устроил и до полуночи предавался… веселью» со своими воинами-аскерами и офицерами. «Под утро явился с передового поста всадник и заявил, что показались отряды вражеского войска». Это было ополчение горожан и авангард кипчаков, которые надеялись застать пьяных турок врасплох. Но пиршество мусульман оказалось военной хитростью, чтобы выманить врага из города и разбить по частям.

Хюсам эд-Дин приказал бить военный сбор и начать сражение раньше, чем жители Судака получат помощь со стороны русских или подоспеют главные силы половцев. «Утром произошло сражение, которое не дало, однако, победы ни той, ни другой стороне. В рядах кипчацкого войска сражались и русские». Это значит, что к жителям Судака непрерывно подходили подкрепления. Примчался, видно, и Мстислав с конной дружиной. Князь был раздражен, что битва пошла не по плану, но сделать ничего не мог. Видимо, часть войск уже втянулась в драку, отступать было поздно, и Удатный попытался спасти союзников. Ему пришлось в полной мере испытать силу турецких гулямов – профессиональных вояк, которые могли срубить под корень шест на скаку или попасть выстрелом в кольцо из лука. Это были достойные противники русских дружинников, тем более – измотанных маршем.

«Прерванное ночью сражение возобновилось с новой силой на следующий день, – свидетельствует Ибн Биби. – На этот раз победа окончательно склонилась на сторону сельджукского войска. Кипчаки были наголову разбиты и бежали». Но из этого следует, что лично Мстислав («русский князь») отвел свои отряды в полном порядке и избежал разгрома. Он сделал всё, что мог.

Начались переговоры эмира эмиров с Удатным, или Старым, или с ними обоими. «Когда русский князь узнал о гибели кипчацкого войска, то пришел к заключению, что он не в силах сражаться с победоносным сельджукским войском. Поэтому он решил отправить к Хусам-ад-дин Чупану посла мудрого и изворотливого». Таким послом мог стать тысяцкий Ярун или кто-то другой. Скажем, безвестный глава русской купеческой общины Судака, если таковая была.

Мстислав черкнул Хюсаму несколько строк. В письме говорилось: «Слышал я, что Хусам-ад-дин пришел с войском. Не знаю, по какой причине явилось оно и кто враги. Если войско кипчацкое от глупости впало в заблуждение, то я остаюсь верным рабом султана Ала-ад-дин (Кейкобада), каковым вы меня всегда и считайте. Просьба моя в том, чтобы Хусам-ад-дин сообщил об этой моей покорности султану».

Смиренный тон русского князя понравился туркам.

«С послом русский князь отправил к Хусам-ад-дин Чупану большие подарки, состоящие из лошадей и русского льна и 20 000 динаров», – сообщает Ибн Биби. Откуда деньги? Мстислав Удатный, отступивший из Галичины, их не имел. Значит, дары прислал Мстислав Старый из Киева? Но тогда получается, что сельджуки и русские заключили перемирие, а об этом ничего не сказано. Значит, нет. Вывод один: русичи воспользовались запасами купцов, находившимися в Судаке.

Дальше в повествовании начинается обычное восточное хвастовство. Ибн Биби, который раздул небольшой пограничный конфликт в великое событие, пишет: «Когда русский посол к ставке Хусам-ад-дина подошел, то пришел в безмолвное состояние от окружающего великолепия и смог только сказать – о боже! Узнав о прибытии посла, Хусам-ад-дин приказал его с почетом встретить и отвести ему подобающую его положению палатку». На другой день русскому устроили торжественный прием.

«Когда его к Хусам-ад-дину ввели, то он лицо к земле приложил и послание вместе с подарками вручил. Глава амиров подарки принял и тотчас же войску роздал». Но с ответом Хюсам не спешил. Он размышлял три дня, а на четвертый призвал офицеров и сказал им:

– Русский посол льстивость проявил и счел обязательным выплату баджа и хараджа. Следует и нам честь нашей власти поддержать и довести об этом до сведения султана.

«Амиры выслушали мнение Хусам-ад-дина и одобрили его. Он приказал привести русского посла, выразил ему в вежливых выражениях удовлетворение по поводу высказанной русским князем дружбы, одарил его подарками, великолепным халатом и шитой золотом султанской шапкой, вручил ему грамоту, составленную в дружеских выражениях, и отправил домой». После этого часть турецкого флота была отпущена в Кастамону, чтобы переправить добычу и подарки.

Вскоре выяснилось, что на этом участие русских в войне закончено. Вместе с кипчаками они предали ромеев и ушли из Крыма на север. Горожане «пали духом», но изготовились к обороне. «Спустя неделю Хусам-ад-дин расположился со своим войском у ворот города. Рано утром началось сражение, с ожесточением бились с обеих сторон. На другой день сражение возобновилось с новой силой. Осажденным городом были введены в бой пехота и конница; сражались нефтью, черхами, стрелами и камнями. Хусам-ад-дин, согласно военному обычаю мусульман, завлек мнимым поражением войска противника вдаль от города, а потом решительным натиском погнал их к городу и разбил». Горожане запросили мира, согласившись выплатить дань. «Наутро Хусам-ад-дин приказал войску принять парадный вид, сам же, окруженный вождями, сел впереди ставки. Из города к нему потянулись побежденные». Хюсам взял добычу, «приказал снарядить остроносое судно и отправил на нем пятую часть отборной добычи с посланием к султану. Когда посланцы прибыли ко двору султана, то радостную весть о завоевании г. Сугдака, о гибели кипчацкого войска и о мире с русским князем ему сообщили».