Были 90-х. Том 2. Эпоха лихой святости - Александра Маринина

— Пусти! Больно же, зараза…

— Топай, здесь чужим не положено!

— Да пусти, говорю! Сам пойду.

— Ладно, — неожиданно согласился он, а когда мы вышли из корпуса, спросил вполне дружелюбно: — Курево есть?

Я достал сигареты. После третьей затяжки рискнул:

— Неужели эти девицы все… «ку-ку»?

— Нет, конечно, — ухмыльнулся Петя. — Просто у богачей новая тема. Оформляют свой бизнес на жену и кладут ее в психушку на год. С диагнозом «временное помешательство» или что-то в этом роде. Врать не буду, я ж не доктор…

Он прикурил вторую сигарету от бычка первой и продолжил:

— И пока баба здесь лежит, фирму «отжать» никто не сможет — ни бандиты, ни государство. Смекаешь? Хитрость такую еще не все прочухали, но 10–12 пациенток у нас постоянно обитают.

— Но это же подлог. Как врачи на такое соглашаются?

— Ты дурак? — Он выпустил дым через ноздри. — Им нехилые бабки отстегивают! Раз в день прибегают, типа на обход. Процедуры всякие полезные назначают: массажи, электрофорез, какие-то уколы прямо в лицо — для красоты, что ли?

— А мужья на иномарках приезжают по вечерам с гостинцами.

— Не все. Просто есть тут одна… Ты сам видел, — он карикатурно надул губы. — Квакушка, блин. По ней и без справки понятно — больная на всю голову. Мне сегодня заявляет ни с того ни с сего: «Выпей с нами, иначе скажу мужу, что ты меня за разные места лапал». А мне проблемы не нужны. Выпил. Так вот… Решила эта, что муж хочет от нее избавиться, чтобы с любовницей шуры-муры крутить. Выкатила условие: «Лягу в клинику только при условии, что ты каждую ночь будешь приезжать и спать здесь. Рядом со мной!» Подружек тоже науськала. Прикинь, солидные дядьки ездят ночевать в психушку.

Охранник захохотал, но тут же осекся.

— Только ты эта, парень… Никому не рассказывай! А то нас обоих закопают.

— Да я в курсе. Вон в том ельнике.

— Ага, ага, — закивал Петя. — Ну, бывай. Пойду к этим… Может, пиццей угостят.

Москва

Не помню, кто рассказал мне эту чудовищную и одновременно смешную историю, но я ее точно где-то от кого-то слышал. Хотя смешного в ней, конечно, ничего нет.

Году в 92-м или в 93-м те, кто не примкнул к двум новообразовавшимся классам коммерсантов и бандитов, жили, так сказать, более чем скромно. Безработица и цены росли, а престиж и мотивация традиционного труда падали. Я специально написал «традиционного», потому что нельзя утверждать, что проститутки и киллеры не трудились. Согласитесь, на них деньги с небес тоже не сыпались. Однако миллионы людей, названных «народом», так и не смогли согласиться с народной мудростью «Деньги не пахнут».

Как вы знаете, в смутные годы так называемого переходного периода в Россию начали залетать заморские дары гуманитарной помощи. Глава семьи, о которой пойдет речь ниже, рядовой преподаватель вуза, первый раз услышав словосочетание «гуманитарная помощь», кисло усмехнулся, вообразив раздачу российскому народу учебников по языковедению и культурологии.

Назовем этого преподавателя, скажем, Евгений Семенович. А его жену — Машей. Когда-то в середине восьмидесятых двоюродные родственники Евгения Семеновича покинули Советский Союз, воспользовавшись «еврейской брешью» в Железном Занавесе. А Евгений Семенович со своей семьей, будучи интеллигентом-патриотом, остался. К слову сказать, проиграли как уехавшие родственники, не сумевшие устроиться за рубежом «по специальности», так и члены семьи Евгения Семеновича, переставшие в начале 90-х получать деньги за работу «по специальности».

Иногда Евгению Семеновичу, его матери и жене Маше на работе подбрасывали заграничную гуманитарную помощь — сухое молоко, консервы, печенье и прочие съестные диковины в ярких упаковках. За этими чудесами люди порой стояли в длинных очередях в лютый мороз и в изнуряющий зной.

А однажды гуманитарная помощь пришла в семью Евгения Семеновича персонально, доставленная государственной почтой. Правда, на почте, в соответствии с нравами тех времен, посылочку изрядно потрепали, изъяв из нее энное количество заморских гостинцев и (это самое неприятное!) сопроводительное письмо. Автор письма, дядя Валя, эмигрировал когда-то с престарелой бабушкой, тремя дочерями и женой, воспользовавшись той самой «еврейской брешью».

Денег на международные звонки у Евгения Семеновича не было. Поэтому он решил отблагодарить дорого дядю, подкопив деньжат и отправив ему ответный подарок — бутылку «Столичной», шапку-ушанку и баночку черной икры.

Сотрудники почты милостиво оставили в посылке несколько пачек крекеров и пузатый мешочек с серым порошком.

Поразмыслив над предназначением серого порошка, семейный совет решил, что дядя Валя от щедрот душевных прислал несчастной российской родне килограмм дорогой американской приправы.

— Кстати, знаете, как в Средние века называли в цивилизованных странах богатого человека? — заключил домашнее совещание Евгений Семенович. — Его называли «мешок с перцем». Потому что специи в мрачные времена были очень дороги. Гвоздику, корицу, шафран, имбирь, собственно, жгучий перец и прочие острые добавки везли из далеких жарких стран. И путешествия эти были весьма и весьма опасны. Видимо, дядя Валя просто решил подчеркнуть, насколько ценит нас. Можно считать его подарок сувениром. Он же такой символист!

И в тот же вечер Маша сварила здоровенную кастрюлю сборной солянки из «ножек Буша», китайской тушенки и бычков в томате, сдобрив суп дорогой приправой.

Солянка, по мнению дегустаторов, обладала очень пикантной вкусовой ноткой, подаренной, конечно, американским угощением.

Евгений Семенович не был жмотом. Поэтому не прошло и месяца, как чудо-приправа была израсходована. Ее высоко оценили и соседи, и сослуживцы, и родственники. Остался от гостинца лишь мешочек из плотного, нервущегося материала, быстро превратившийся благодаря мастерству Маши в ременной кошелек-«надпочечник».

Через два месяца после появления в доме посылки от американского дядюшки грянул гром. Он потряс семью Евгения Семеновича, ворвавшись в конверте с американскими штемпелями.

«Как вы там поживаете? — спрашивал племянника дядя Валя в очередном международном письме. Спрашивал и тут же напутствовал: — Обязательно поклонитесь праху дорогой бабушки Нюры. Она завещала предать ее земле на Родине. А Родина для человека там, где он родился и прожил большую часть жизни. Я понял это только сейчас! Мы выполнили последнее желание Нюры: она вернулась на Родину».

Самара

Эту странную историю я слышала от своих приятелей, а они узнали ее через десятые руки. Так что, к сожалению, я не была знакома с тем человеком, который является ее героем.