Зачарованный - Алекс Флинн

Найдя несколько купюр, она идет дальше, ища возможность перейти дорогу и в нетерпении постукивая одной ногой о другую. Я понимаю, что ей хочется убежать, броситься под машину — все, что угодно, лишь бы исчезнуть из моей жизни.

— Я был не прав! — ору я ей вслед.

Мэг снова оборачивается. Я вижу, как она дрожит, но не от холода и дождя. Может, я должен отпустить ее? Может, уже слишком поздно? Может, ей нужнее Филипп?

— Не прав в чем?

— Не прав в отношении друзей… не только друзей… не важно. Я люблю тебя, Мэг. Я этого не понимал, пока не потерял тебя. И надеюсь, ты не лгала, когда сказала, что любишь меня.

Она долго молчит, просто пристально смотрит на меня, и я слышу чаек, удары волн о берег, рев автомобилей и, наконец, ее голос.

— Ты придурок.

— Что?

Не такого ответа я ожидал.

— Ты думаешь, это забавно — пудрить мне мозги, играть моими чувствами? Все, хватит. Я полжизни страдала по тебе. Я даже пыталась помочь тебе найти лягушку, чтобы иметь возможность просто побыть рядом с тобой. Дура. А теперь, когда я в результате сдалась и нашла кого-то другого…

— Кого-то другого? Этого идиота?

— Филипп любит меня.

— А ты его любишь? Если да, то я оставлю тебя в покое. Но если нет и ты согласна быть с самым тупым парнем в Саут-Бич — а это значит глупее некуда, — тогда я хочу быть с тобой. Так ты его любишь?

Меня трясет. И я знаю, что Мэг видит это.

В конце концов она смеется.

— Конечно нет. Как я могу любить того, кто называет меня своим «ма-а-аленьким морским ежиком»?

Я выдыхаю. Хотя бы это хорошо.

— Но тот поцелуй? Ты поцеловала принца, и он снова стал человеком. Почему же тогда это сработало, если ты его не любила?

Она качает головой, будто имеет дело с непонятливым ребенком.

— Ты никогда нормально не слушаешь. В проклятии говорилось, что его можно снять поцелуем той, в чьем сердце будет любовь.

— И?

— У меня в сердце есть любовь, поэтому, когда я поцеловала Филиппа, он перестал быть лягушкой. Мне не нужно было любить именно его. Это, как говорится, лазейка.

— Так любовь в твоем сердце…

— Это ты, болван. Я никогда не любила никого другого. Ну что — теперь ты счастлив?

Это все, что я хотел услышать.

— Да, теперь я счастлив.

И тут — мокрым утром, под шум проносящихся машин и шум разбивающихся волн, как в некой странной мелодраме без музыки, — я обнимаю ее и целую.

Спустя несколько минут, когда автомобилисты начинают сигналить и кричать, что нам пора в номер и всякие другие глупости, которые обычно говорят влюбленным тинейджерам, мы делаем перерыв.

— Так как ты собираешься поступить с принцессой Барби?

Я пожимаю плечами.

— Думаю, спокойно ее брошу. Ей, конечно, будет нелегко упустить самого сексуального красавца в Саут-Бич, но она в конце концов с этим справится.

Мэг смеется и убирает мне со лба волосы, тем самым давая повод для очередного бибиканья.

— А как же деньги?

— Я не знаю. Семья, безусловно, достойна жертв, но на такое я пойти не могу, и Викториане тоже не придется этого делать. Женитьба — это слишком важно. Мы оба должны иметь возможность выбора.

Мэг замечает на противоположной стороне такси, идущее в направлении центра. Она останавливает его, выйдя на дорогу, и опять раздается попурри из гудков.

— Ну тогда мы им все скажем. Им обоим.

В отеле нам удается проскочить в лифт без происшествий. Но попасть в комнату принцессы — это другая история. Даже когда я нажимаю на кнопку «Пентхаус», едущая с нами горничная уже бросает на нас странный взгляд, будто нам там нечего делать. Я киваю, давая ей понять, что все в порядке. Она новенькая.

— Привет, — отвечает горничная. — Ты не узнаешь меня?

Я смотрю, и после этих слов она действительно кажется мне знакомой. Ее рыжие волосы затянуты в конский хвост, который вьется почти до талии.

— Не совсем. А должен?

— Сомневаюсь, — смеется девушка. — Я за последнее время сильно изменилась. Можно даже сказать — трансформировалась. — Она вытягивает шею и наклоняет голову.

И тут до меня доходит.

— Ты лебедь.

— Бывший. Я Мэллори. Рада тебя видеть.

— Ты… здесь работаешь?

— Управляющий предложил нам всем разные должности, когда примирился с тем, что случилось, — счастливо улыбается Мэллори. — Придя в себя, он порадовался за нас. Фарнесворт просто одинокий парень. А Трумэн сразу заверил его, что теперь, после нашего превращения, мы сможем быть еще большими друзьями. Двое наших, Эрнест и Гарри, вернулись на Ки-Уэст с Каролиной. Остальные живут у Фарни, пока не нашли квартиру, и трудятся в отеле. Маргарита — бармен. Джимми — подносчик багажа, а Трумэн — парковщик.

— Да, я уже видел его.

— Он, правда, уже сто лет не водил машину, но все равно — кто знает это место лучше нас?

Лифт доезжает до пентхауса. Дверь открывается.

— Bay! Я так рад за вас. А ты не могла бы оказать нам одну услугу?

— Конечно. Ты для нас столько сделал.

Выяснив, в чем заключается моя просьба, Мэллори уже не так уверена.

— У меня, наверное, не получится провести вас к принцессе.

— Просто скажи ей, что мы тут ее ждем. Она нас впустит.

Через несколько минут нас проводят в пентхаус В.

Как только дверь в гостиную закрывается, Викториана обнимает меня.

— О, Джонни! Дорогой мой мальчик, ти всех спас! Мой брат дома! Мне не нужно виходить за Вольфганга!

— Да-а… но… — Я стою, опустив голову. Потом что-то привлекает мое внимание. Она выглядит очень сексуально в бело-розовом сарафане, который подходит к ее… — А откуда у тебя эти туфли?

— Они тебе нравятся? — Принцесса кокетливо поворачивает ногу, при этом поглядывая на шкаф. — Мне их подарил Филипп. Мой дорогой брат бил так благодарен за то, что я тебя послала на его поиски. Эти босоножки от нового дизайнера — Джанни Марко. Может, знаешь его?

— Знаю его? Это я и есть.

Синие глаза Викторианы широко открываются.

— Герой еще и дизайнер обуви?! Я в шоке. — Она опирается на меня и приподнимает одну ступню, потом другую. — Они очень милые.

— Спасибо. — Я не могу оторвать взгляда от ее руки на своем плече. Есть что-то дурманящее в том, чтобы быть с ней рядом, даже сейчас. Или это просто оттого, что на ней моя обувь? Но все равно, я будто загипнотизирован.