Ромео должен повзрослеть - Татьяна Бочарова

– На фига мне твоя биография? – грубо перебил Дрон. – Ты о деле давай.

– Это и есть дело. И не тыкай мне, мы с тобой гусей не пасли! – Клюев снова дохнул на Дрона перегаром и икнул. – Стал я подумывать о Москве, ну, чтоб перебраться на жительство в столицу-матушку. А что? Бабки на квартиру есть, тачка есть. Пока думал да гадал – бац! Звонок. Инка звонит! Номер мой откопала. Ну я поначалу обрадовался, все-таки родной человек, столько лет не виделись. Оказалось, она давно уже в Москве. Живет себе, работает, все у нее в шоколаде. Я, грешным делом, подумал, что у нее там семья, дети. Позавидовал даже в глубине души. А она стала звать меня в Москву, мол, с работой поможет. Я и обрадовался. Кто ж знал, зачем я ей в Москве нужен!

– Значит, это через Зеленину ты к нам попал? – догадался Дрон.

– Ну да, – Клюев кивнул. – Взял меня ваш директор. Я и думать не думал, что встречу там судьбу свою.

– Какую судьбу? Что ты несешь? – Сашка сжал кулаки.

– Эх, сопляк, много ты понимаешь! Мы же с Анюткой созданы друг для друга. Моя она женщина, моя, и точка. И я ей нравился. Что там, влюбилась она с первого взгляда.

Дрон затих и затаился, как гадюка перед броском. Каждое слово Клюева хлестко било его в самое сердце.

– Я ж не знал, что Инка на меня планы строила. Что жизнь у нее не сложилась, ни мужа, ни детей. Думала, будем работать рядом, все опять начнется. Отношения, одним словом. Только квартиру купил, переехал, на работу вышел – а она тут как тут: в гости зовет, смотрит томно, хихикает, точно девочка. Мне забавно все это было, я и думать забыл о том, что было между нами в школе. Да и, главное, на Анну глаз положил. Давно такую искал, чтоб помоложе, и красивая, и с характером. И вот встретил! Думал, женюсь как пить дать. Мне и в голову не приходило скрывать от Инки наши с Анной отношения. Ну не совсем же она идиотка, должна понимать – не пара мы с ней. Мне казалось, она смирилась, успокоилась. Сама любезность, ходит улыбается, с Аней щебечет соловьем. Ну я, дурак, и поверил, что она мне добра желает. Расслабился, болван. Ох… – Клюев вздохнул тяжело и вытер лицо. – Тут все и случилось. Девчонка эта, Оля, шалава та еще была. Вдруг возьми и начни шастать ко мне в каморку. Я, говорит, вас люблю. Хочу вам принадлежать и только вам одному. Я ее прогнал, она опять. Я даже значения не придал. Ну вьется малолетка вокруг меня, мне-то она до лампочки. – Клюев взглянул на Сашку, точно ожидая понимания и поддержки. Тот молчал, набычившись. – А не тут-то было, – продолжил Клюев, не дождавшись Сашкиной реакции. – Как-то сижу себе за своими делами, стук в дверь. Ольга. Дайте, говорит, плоскогубцы, географ просил, гвоздь выдрать торчащий из стола. Я нагибаюсь к ящику, достаю ей эти плоскогубцы, оборачиваюсь… Матерь Божия! Девица стоит передо мной в чем мать родила! Ей-ей, клянусь! – Клюев сделал паузу, чтобы посмотреть, какое впечатление на Дрона произвели его слова.

– Вообще без одежды? – спросил тот.

– Абсолютно. Стоит и лыбится. Бери меня, говорит, я твоя. Ну что тут будешь делать? Я заорал на нее, схватил ее тряпки со стула, куда она их положила, стал на нее напяливать. И тут!! – Клюев надсадно крякнул и выругался так смачно и замысловато, как даже Козюля, который был спец в этом деле, не ругался. – И тут дверь нараспашку, и появляется она!

– Кто?

– Инка! Инна Михална, завуч ваша, чтоб ее! Стоит на пороге, губки бантиком сложила. Смотрит то на Ольгу полуголую, то на меня. И – чик – достает из кармашка телефон, раз-два – фоткает ее и меня рядом, с ее шмотками в руках. Потом прячет телефон и, довольная такая, говорит: быстро оделась и пошла отсюда! Это она Ольге. Та послушалась, вышла. И она мне с такой гадкой улыбочкой заявляет: ну что, Димочка, влип ты по полной. Совращение малолетней – это плохая статья. Мне ли этого не знать, я в армии служил. Меня пот прошиб с головы до ног. Чего ты хочешь, Инна, говорю. Тебя, отвечает. Тебя, Димочка. Ты любовь всей моей жизни. Я после тебя замуж так и не вышла, никто мне был не по нраву. Теперь ты мой! А нет – так я фотки эти куда надо отнесу. – Клюев остановился. Судорожно залез в бардачок, достал оттуда фляжку, открутил крышку и жадно пригубил.

Дрон молча переваривал то, что услышал. Он никогда бы не поверил Клюеву, его рассказу про Зеленину, если бы сам час назад не видел ее в дверях подъезда.

– Что дальше? – спросил он Клюева.

– Дальше просто капец. Инна велела с Анной распрощаться. Я не хотел. Думал, вывернусь как-нибудь, буду с обеими, а Инке скажу, что Аню бросил… Ну а потом – Ольга отравилась. И записка эта. Я сразу понял, что-то тут нечисто. Это дело рук Инны. Но как? Как она могла такое устроить? Я не знаю. Мне она сказала: увижу тебя с Акуловой еще раз – сядешь вместе с ней. Докажу, что ты совращал Ольгу, а она травила от ревности. А что ей стоило доказать – при записке и фотографиях? Как два раза плюнуть.

Дрон согласно кивнул.

– Так ты Анну из страха бросил? Шкуру свою спасал? – он презрительно поглядел на Клюева.

– И ты бы спасал, пацан. На зоне педофилов не жалуют. Мне бы конец там пришел.

– Лучше тебе, чем ей, – зло произнес Дрон. – Ну, дальше что? На суде зачем Анну оговорил? Мало тебе было одного предательства?

– Инка заставила. Она волновалась, что Анне дадут условный срок или вовсе оправдают. Дневник ваш все планы ей перепутал. Она его искала у Ольги дома и не нашла. А вы нашли. А еще Тихон Палыч прокололся, она-то надеялась, что он против Анны показания даст. Вот Инка и придумала план Б. Он сработал… – Клюев снова глотнул из фляжки. Он был совсем пьян. От него несло, как из бочки.

Дрон молчал, переваривая только что услышанное. До него постепенно начало доходить.

– Так это… это о тебе Ольга писала в дневнике?! Это ты ее Ромео, а не Мамаев?!

– Наверное, – поник Клюев.

В голове у Дрона лихорадочно скакали мысли. Ольга писала о сопернице. Это была вовсе не Сажина, а Анна! Все в колледже знали об их с Клюевым отношениях. И Ольга в том числе. Как она собиралась избавиться от соперницы?

– Как Жарко собиралась избавиться от соперницы? – повторил Дрон вслух то, что вертелось у него в уме. И сам себе ответил: – Написать записку! Обвинить Анну в травле. Но тогда… нет, это чушь какая-то. Какая ей польза была от того, что Анну посадят? Ведь сама-то она уже будет мертва?

Клюев слушал Сашку и кивал:

– Ты прав. Я ничего не понимаю. Я знаю одно – Инка как-то устроила Ольгино самоубийство. Вынудила ее написать эту записку. Но как? Как???

– Черт! – Дрон стиснул кулаки. – Мы ничего не сможем доказать. Ничего! Ромео, соперница, еще Лоренцо какой-то сбоку припеку.

– Не какой-то. Это священник, он дал Джульетте средство, от которого она должна была казаться мертвой. Чтобы ее похоронили, а она потом воскресла и убежала с Ромео и…

– Стоп. – Сашка напряженно смотрел на Клюева. – Казаться мертвой? Именно КАЗАТЬСЯ, а не умереть по-настоящему? Ты точно знаешь?