Власть - монополия на насилие - Олег Кашин

А потом, уже ночью, по телевизору опять показывали Нарышкина, который рассуждал о том, что Медведев, видимо, скоро возглавит «Единую Россию». Я не знаю, как у них там устроена аппаратная этика, но вряд ли Нарышкин ее нарушил — иначе бы его не показывали по телевизору. Про Медведева до сих пор говорили, что после президентства он станет премьером. Совсем недавно, в четверг, Путин тоже об этом сказал, но уточнил — если «Единая Россия» хорошо выступит на выборах. Считать ли вчерашние показатели «Единой России» успехом — вопрос философский. Можно и не считать, и тогда партийная карьера Дмитрия Медведева так и не станет правительственной. А по телевизору, напомню, со звуком показывают двух других чиновников с дворянскими фамилиями.

Я понимаю, что веду себя сейчас как последний политолог — но, может быть, один из них в итоге и станет премьером? До президентских выборов еще долго, а мы, кажется, уже привыкли к тому, что у нас снова есть политика. Я предлагаю считать вопрос о будущем премьере главной интригой ближайших месяцев. Это, по крайней мере, интереснее, чем те ничего не значащие цифры, которые показывает Владимир Чуров.

13 февраля. Слухи о готовящемся ребрендинге партии «Единая Россия» или даже о разделении ее на несколько новых партий в самой «Единой России» воспринимают болезненно. Партийный сайт заполнен заявлениями видных единороссов, опровергающих эти слухи. «Но ни о каком «ребрендинге» и, тем более, ликвидации Партии («партия» — с большой буквы) речи быть не может», — говорит секретарь партийного генсовета Сергей Неверов. «Оппоненты иной раз пытаются выдать желаемое за действительное. Не верьте этому», — просит лидер думской фракции «Единая Россия» Андрей Воробьев. Заместитель Сергея Неверова Сергей Железняк называет слухи о мрачном будущем партии «неверной трактовкой».

Мы с лидерами «Единой России» находимся сейчас примерно в одинаковом положении. Ни я, ни они на самом деле ничего не знаем о том, какое будущее ждет эту партию. Наверняка в каком-нибудь кремлевском сейфе уже лежит какая-нибудь «стратегия развития», в результате которой «Единую Россию» ничего хорошего не ждет, но я не думаю, что единороссам эту стратегию кто-нибудь показывал.

Как строятся отношения между этой партией и Кремлем, мы видели в сентябре прошлого года, когда им на их съезде раздавали их предвыборный список с прочерком вместо первой строчки, а потом поставили перед фактом — мол, теперь вас на выборы поведет Медведев.

Откуда берутся слухи о скорой ликвидации «Единой России» — понятно. Владимир Путин свою предвыборную кампанию ведет так, как будто и не было никакой «Единой России». На «путингах», то есть митингах в поддержку Путина, в Москве и других регионах флагов «Единой России» тоже нет. Первый замглавы кремлевской администрации Вячеслав Володин старается публично не вспоминать о том, что его когда-то что-то связывало с «Единой Россией», в которой он возглавлял генсовет. Да, в конце концов, мне сейчас, чтобы найти цитаты лидеров «Единой России», опровергающие слухи о ее скором конце, пришлось залезть на сайт этой партии — в программе «Время» почему-то эти опровержения не цитируются.

И вы знаете, здесь самое время, мне кажется, поддержать «Единую Россию». Ну, может быть, не поддержать, но как-то подхватить то, что она нам говорит. Неверов, Воробьев и Железняк говорят, что роль «Единой России» в политике не снижается — и мне кажется, это очень важное обстоятельство, информация о котором заслуживает распространения. Да, их сейчас прячут и лишний раз стараются не показывать.

Но «Единая Россия» никуда ведь не делась. Почти все губернаторы — единороссы, в правительстве есть единороссы, президент вел эту партию на парламентские выборы, премьер вообще до сих пор остается лидером этой партии. Кстати, убедительнее всего, мне кажется, слухи о гибели «Единой России» опровергает Андрей Воробьев, я процитирую: «Сегодня наш кандидат, Владимир Путин, лидер «Единой России», борется за высший пост в государстве, и этим все сказано». Действительно — этим все сказано.

Какой ребрендинг, какая ликвидация — эта партия останется с нами, даже если завтра нам скажут, что она переименована или распущена. Это партия Путина, и во что бы она ни превратилась, что бы он с ней ни сделал, она всегда останется партией Путина.

10 февраля. В последние годы у КПРФ было не так много возможностей продемонстрировать свою оппозиционность, и, наверное, поэтому нет ничего неожиданного в том, что сейчас коммунисты такой возможностью воспользовались. Но в том, что они сейчас возражают против одной из наиболее ощутимых либеральных инициатив президента, можно обнаружить не только простое желание быть против, но и достаточно прагматический расчет.

Конечно, та минимальная численность регистрируемой партии, которую предлагают сейчас коммунисты, пяти тысяч человек вместо предложенных Медведевым 500, не только в десять раз менее либеральна, чем предлагает Медведев, но и в десять раз либеральнее, чем принятые ныне 50 тыс.

Но вряд ли главный юрист КПРФ Вадим Соловьев, заявивший о подготовке соответствующих поправок, высчитывал, что более либерально, а что менее. Тут все проще: изменение партийной планки до пяти тысяч членов страхует КПРФ от конкуренции со стороны других левых групп, способных стать партиями при минимальной численности в 500 человек.

Один конкретный пример я могу привести, не задумываясь: «Левый фронт» Сергея Удальцова, неожиданно приобретший в последнее время вполне респектабельный медийный вид, при минимальной численности в 500 партийцев легко стал бы партией, и новая партия коммунистов с чуть менее советским имиджем и, что более важно, без всем надоевшего Геннадия Зюганова на следующих выборах смогла бы отгрызть у КПРФ ощутимый процент избирателей.

При минимальной численности в пять тысяч членов «Левому фронту» стать партией будет гораздо труднее — ни пяти, ни даже трех тысяч активистов у Удальцова нет, а те, которые есть, сосредоточены преимущественно в Москве. Но, думаю, даже если порог в пять тысяч будет установлен, Удальцову удастся собрать хотя бы виртуально необходимую численность — закон «мертвых душ» в нашей политике прекрасно работает, и пользуются им, я думаю, все партии, как системные, так и несистемные.

И здесь, мне кажется, стоит обратить внимание на гораздо большую, чем минимальная численность, проблему российской партийной системы. Какой бы ни была заявленная в законах минимальная численность, все российские партии, даже самые большие, как та же КПРФ, так и останутся преимущественно виртуальными организациями. Чтобы партия считалась партией, ей нужен офис, печать и лояльное отношение Минюста, а если точнее, то администрации президента. А больше ничего не нужно. Более того, если после изменения минимальной численности партий тому же Удальцову удастся зарегистрироваться, его партия от этого все равно не станет партией, а будет такой же частной конторой Удальцова, как КПРФ — частная контора Зюганова или ЛДПР — Жириновского.

И если сохранятся выборы по партийным спискам, гипотетическая партия Удальцова сможет провести в Госдуму по списку кого угодно: неизвестных, незнакомых нам и никому не нужных людей. И такой парламент ничем не будет отличаться от нынешней Госдумы. Потому что при таком Центризбиркоме, как сейчас, при таком Минюсте, как сейчас, при такой роли президентской администрации во внутренней политике, как сейчас, принципиально ничего измениться не может, какой бы ни была минимальная численность партий.