Пастух для крокодилов - Сергей Возный

— Приди, о Великий! Приди лунным светом, каплей дождя, порывом ветра! Войди, о Великий, частицею своею в каждого из братьев своих земных! Да будет так!

Ну, все, наговорился. Замер с руками, поднятыми на манер статуи, а в руках уже кинжал, острием вверх. Громоотвод, изображает или проводник загадочной небесной энергии. Такой, которую кроме Повелителя никто принять не может, а потому и богоизбранность его сомнению не подвергается. Насчет капюшона, кстати, тоже хорошо придумано: во-первых, ржать над паствой можно, сколько влезет, а во-вторых лица не видно. При развитом воображении (и принятии внутрь кой-каких травок) вполне можно представить, что и не Повелитель уже под плащом, а само Небесное Существо с крокодильей мордой. Запросто!

Куо Шинг Лай, минуту молчания успешно завершил, обернулся к «пастве», опуская руки. Подытожил, расслабляясь, будничным тоном:

— Наш зов услышан. Впустите земных братьев и подготовьте их к большой трапезе.

Так вот, запросто. Будто фермер с наемными работниками. Сказал и удалился куда-то, не удосуживаясь разъяснить. Паства, впрочем, приняла все как должное — ритуалы тут были отрепетированы давным-давно. Двое крепких братьев спустились к «алтарной яме», волоча в руках по визжащему поросенку. Одного свинского детеныша обвязали веревкой, закрепленной на челюстях крокодильей статуи, бросили в воду живьем, а второму чиркнули предварительно кинжалом по горлу.

«Прям таки братья-мусульмане, — подумалось Богдану, — Только животных «нечистых» взяли, а то бы полное впечатление». Почему, интересно, отец-благодетель самолично все не делает, «шестеркам» передоверил? И куда уперся в самый, что ни на есть, разгар ритуала? Переодеваться? Однажды, лет несколько назад Богуславский побывал на Пасху в православной церкви, честно отстояв всенощную. Хор пел красивое, уловимое не слухом, а сердцем, батюшка, периодически удаляясь, выходил то в зеленой ризе, то в алой, то в белой с золотом. Сам Богдан, воспитанный атеистом, понял тогда не все, однако внешняя красота ритуала произвела изрядное впечатление.

«Может, и ЭТИ подобное практикуют? Сперва красный плащ, потом синий какой-нибудь, да без капюшона? Блин, не о том опять думаешь!» Разум, похоже, не готов поверить в предстоящую дикость, а потому дистанцируется от нее. Воспринимает как приключенческий фильм. Думать, не отвлекаться!

Тут колесо с огромной ручкой заскрипело, поддавшись усилиям «братьев», провернулось раз, другой и третий.

Деревянный створ пополз вверх.

— А что с Кирой, как думаешь? — Суханов, судя по изменению тона, воспринимал происходящее куда более серьезно. — Ты ее видел после?

— Неа. Думаю, традиционная судьба проигравших войну: мужиков — на эшафот, женщин — в наложницы.

— Хорошо, не наоборот.

Створ, между тем, поднялся уже под самый потолок, открывая взгляду гладь пруда в лунном свете. Зарезанный свиненыш давно ушел ко дну, а живой еще бился, но короткая веревка никак его на берег не пускала.

— Почти акулья рыбалка, — прокомментировал телохранитель ностальгически, вспомнив, вдруг, гладь океана, охлажденное пиво и хищников за бортом — безопасных таких, далеких. Следом, правда, на ум пришел клиент, едва за этот самый борт не вылетевший. Подумалось, что его, Богдана, будут вспоминать в России-матушке недобрым словом: проворонил, прошляпил, простебал. Как ни странно, именно эта мысль настроила, вдруг, на серьезный лад, стирая наркотическую расслабленность. А пруд уже вскипал, помаленьку, оживал все больше. Неподалеку в лунном свете показались из воды два бугорка — глаза и ноздри, подняли мелкую волну и пропали. Костистый гребень мелькнул уже по эту сторону створа. Поросенок, почуяв неладное, завизжал пронзительно, и тут же рядом взорвался пенный бурун. Гигантские челюсти цапнули свина поперек туловища, утянули в глубину, оборвав веревку, будто гнилое мочало.

— Вот и все, — подытожил Богдан. — Был пятачок и нету.

Когда-то, еще на Черном континенте Богуславского учили, как спастись от крокодила — в теории, правда. Если верить тем инструкторам, уязвимым местом рептилии являются глаза, по которым надлежит бить, дабы ящерка тебя отпустила. Так это, или нет, но минимальный шанс просматривается. Еще вариант — не позволить ближайшей твари раскрыть пасть, потому как сила сжатия тех челюстей чудовищна, а вот на раскрытие отведены мышцы слабенькие, уступающие людским рукам. Зафиксировать пасть, выскочить из воды и устроить таки «браткам» балет на льду. Чем черт не шутит?!

Крокодилов в воде становилось все больше: гребни тут и там, морды, хвосты, лапы. Если уж падать, то только вон туда, в самую узкую часть — там противостоять тебе будет лишь одна рептилия, другие не пролезут.

Бам-м-м! Бам-м-м-м! Бам-м-м-м!

Гонг. Определенно, не медный уже, слишком чисто звучит. Серебряный, поди. Для особых ритуалов, вроде человеческого жертвоприношения при полной луне. Как выяснилось тут же, три удара возвещали не что иное, как явление народу Главного Поставщика Пищи. Все в том же алом плаще с капюшоном, все той же вальяжной походкой Куо Шинг Лай приблизился к «алтарю», ожидая, пока паства вновь организует полукруг.

— Ну что, Богдаш, давай, что ли прощаться? — предложил бизнесмен буднично. — Черт, даже и молитв не помню.

— Вы бы не спешили Дмитрий Константиныч. Русский «авось» он, знаете ли, не в таких еще ситуациях прокатывал.

— Ты безнадежный оптимист, Богуславский. Я, впрочем, тоже. Настроение откуда-то хорошее и никаких предчувствий.

— Знаете почему? Потому что нам осталось только туда булькнуть, а «браткам» еще потом крокодилов назад выгонять. Сплошная морока!

Сейчас Богдан действительно ощущал в себе взрывную силу, способную горы своротить. Адреналин, однако! Годовая доза за один момент впрыснулась, потому как в будущем он может и не понадобиться.

А «братья» уже сближались — плотной подковой, окружая со всех сторон. А Повелитель уже рядом стоял и кинжал даже успел вынуть. Будем надеяться, что не ткнет, предварительно, под ребро или рукоятью по башке не стукнет, во избежание эксцессов. Для верности, напустил на себя Богуславский вид кроткого агнца, глаза потупил и рот приоткрыл даже, делая лицо безвольным.

Бам! Бам!.. — гонг забил часто и коротко, словно барабан перед эшафотом.

Повелитель поднял кинжал и… перерезал веревку, стягивающую Богдановские руки. Потом ударил — коротко, без замаха, вогнав оружие по рукоять в ближайшего «брата».

Паства охнула как один человек. Не поняли пока, не осознали, не сориентировались.

Зато Богдан понял всё! Удар — дюжий «брат» сломался в поясе, тиская разорванную печень. Еще удар — давешний «лодочник», зенки закатил, осел. Третьего Богусловский просто пугнул, заставляя отскочить, оглянулся…

Повелителя там не было уже. Кира была — в алом плаще и с двумя пистолетами. Красивая как никогда. На амазонку похожая или еще какую героиню Легендарных эпох.

— Кидай один! — крикнул Богуславский, но девушка лишь качнула головой, губы сжались в тонкую линию. Потом начала стрелять — «по-македонски», с обеих рук, выбирая для каждой пули новую мишень. Бац-бац-бац-бац-бац!.. «Беретта» — скорострельное оружие, и совместный сдвоенный грохот более смахивал на пулеметную очередь, да и по эффективности не уступал. Бац-бац-бац!.. «Братья» падали. Они не были безобидными барашками, а потому попытки к самозащите принимали активнейшие — кинжалы выхватывали, пытались добежать, дотянуться. Не успевали. Один из «зеленых» наткнулся на Богдана, атаковал яростно. Р-раз! Уход-подсечка-бросок… Рухнувший в яму «брат» не успел даже воды коснуться — зубастые тени приняли его на лету, оборвав короткий вопль.