Червивое яблоко. Моя жизнь со Стивом Джобсом - Крисанн Бреннан

Я не знала Гарриэт Чинно лично, но иногда она на меня смотрела – сурово и неприятно. Плюс на его лекциях я слышала истории о ее ярости, сравнимой с яростью тигра. Подозреваю, он называл ее тигром, поскольку она была сильной женщиной с собственными целями, и еще она кричала на его студентов, чтобы они убирались прочь из их дома. Я была идеалистично настроена и не могла себе представить, что она, возможно, утомилась от желающих практиковать дзен, вмешивающихся в их семейную жизнь. Но Стив часто шутил по поводу того, как она не могла переносить его поначалу. Он рассказывал, что Гарриэт относилась к нему с презрением из-за привычки приходить к ним домой поздно вечером и ждать на боковой дорожке или на узкой улице за их домом, заставляя Кобуна выйти подышать свежим воздухом и покурить. Тем не менее негативное отношение Гарриэт к Стиву изменилось, как только Стив стал знаменит: теперь она начала просить его сопровождать ее на социальных мероприятиях, когда ее муж уезжал из города.

Кобун сказал мне: «Если она не поддержит мое предложение взять твоего ребенка, то я с ней разведусь». Ох-хо-хо, это заявление явно предупреждало меня о мрачном повороте событий. То обстоятельство, что он говорил это с такой бравадой, насторожило меня. Я чувствовала, что это звучит чересчур высокомерно в той ситуации. У Кобуна и Гарриэт уже было два маленьких ребенка, и я полагаю, что именно на ней лежала основная ответственность за поддержание семейного быта. Кобун, как оказывается, хотел больше детей, а она этому противилась. Через два года она с ним развелась, уехала жить в другой штат и забрала детей с собой. Что касается меня, то я постепенно начинала осознавать, что Кобун подвергал меня и жизнь моего ребенка опасности.

* * *

Род Холт все еще ждал от меня ответа на свое предложение о трудоустройстве в Apple, однако я была в таком сильном смятении, что не могла собраться, чтобы своевременно ответить ему. Он очень злился, и, честно говоря, не в моем духе было упускать нечто столь серьезное, как хорошее предложение о работе, тем более одновременно пристойной и подходящей мне. Однако я была настолько ошарашена, что потеряла способность мыслить и даже не могла сказать ему, что происходит, ведь это было личное. Я даже не могла представить себе, что останусь в Apple. Стив поразил меня, когда небрежно, даже наивно, сказал: «Твоя беременность не помешает работе в Apple, соглашайся на предложение. Не понимаю, в чем проблема». Однако мне было стыдно от мысли о том, чтобы находиться в профессиональной среде Apple со своим растущим животом, внутри которого его ребенок, и все это на фоне непредсказуемого поведения Стива, поочередно сурового и сентиментально смехотворного. Я бы не смогла этого выдержать.

Примерно в то же время я заметила, что манера Стива держаться была грубой, с некой королевской легкостью. «Грубой» – в его отношении ко мне чувствовалась изрядная надменность, которая позволяла подпитывать чувство его собственного достоинства за счет моего отчаяния. «С королевской легкостью» – теперь он обладал властью представить любую вещь обоснованной и с ресурсами, чтобы все это работало без особых усилий. Именно это он мне и сказал. «Если ты отдашь ребенка на усыновление, ты пожалеешь, – заявил он. – И я никогда не помогу тебе».

Вскоре я ушла с той небольшой должности, которую занимала в Apple. Я стала получать пособие и подрабатывать уборщицей, чтобы тайно получить немного денег. Я также пару раз просила у Стива средств, чтобы снять жилье: он наклонил голову, как маленький ребенок, чтобы вызвать у меня сочувствие, и сказал: «Ты знаешь, я даже не могу удосужиться заставить Apple, чтобы они компенсировали мне, когда я выхожу за рамки своих карманных расходов». И, достав кошелек, показал стопку чеков, собранных за месяц. Таков был его ответ. Он даже не захотел честно сказать «нет». Я уверена: его предупредили, что если дело дойдет до суда, то, что он давал мне деньги, могло бы его дискредитировать.

* * *

Много лет спустя, в сентябре 2011 года, буквально за месяц до смерти Стива, я сидела с Джеффом Гуделлом из журнала Rolling Stone в уличном кафе в Менло-Парк, Калифорния. Он написал несколько статей об Apple и несколько раз интервьюировал Стива. Джефф рассказал, что он прочел все, что было написано про компанию.

Жизнь научила меня не общаться с репортерами, и я не собиралась встречаться с Джеффом, пока он не удивил меня, сообщив по электронной почте, что писал и мемуары и знает, что это за ужас. Тогда я была далека от мысли писать воспоминания, и это привлекло мое внимание. Джефф также сказал, что он действительно нравился Стиву. Последнее замечание является стандартным способом заполучить интервью у близких друзей известных людей, но это показалось таким наивным и забавным, что я решила встретиться с ним. Я знала, что в ситуациях, связанных с работой, Стив следил за тем, чтобы его окружали великие люди. Если Стиву нравился Джефф, если он давал Джеффу интервью, это значило, что Джефф, скорее всего, был великим человеком. Так что я встретилась с ним и в тот единственный раз, когда мы общались, поняла, почему он нравился Стиву. Мне он также понравился.

Наша беседа продлилась около четырех часов. Джефф поведал, что он тоже работал в Apple и ушел оттуда до того момента, как компания стала публичной[14]. Я внезапно и мучительно захотела узнать побольше. Я с трудом могла поверить, что сижу за столом с другим человеком, который прошел через сопоставимую ситуацию, уйдя из Apple как раз накануне прорыва, который мог бы обеспечить его финансово на всю жизнь. А он бросил все, чтобы отправиться на озеро Тахо и раздавать карты для игроков в «двадцать одно». Я спросила: «Ты жалеешь о своем решении?» Это был единственный настоящий вопрос, который я хотела задать. Джефф покачал головой и сказал: «Нет, абсолютно нет. Ни капли. Среда Apple не позволяла мне процветать». Оазис ответа.

Казалось, что в ходе этого разговора воспоминания о временах, проведенных в Apple, и обо всем, что связано с компьютерной техникой, сгустились над столом, подобно миниатюрной песчаной буре. Затем Джефф сказал что-то вроде: «Оставаться там не стоило ни при каких обстоятельствах». Джефф был тактичен, любезен и так хорошо разбирался в вопросах могущества, что мне стало любопытно, у скольких людей со сложным эго он брал интервью.

В этом разговоре я осознала, что воспринимала реальные потери в своей жизни в соответствии с традиционным мышлением, не осознавая ту степень, с которой я на самом деле принимала великие решения. Джефф сказал: «Жизнь в небольшом, душном помещении, отвратительный воздух и свет, страдающие лишним весом люди, которые писали программные коды до поздней ночи, их плохие диеты и отвратительные шутки…» Он вздохнул и подвел итог: «Крисанн, это была плохая среда для меня». Присутствие Джеффа, его любовь, простота и уверенность, которую он выказывал к своей жизни и семье, заставили мое сожаление трансформироваться в нечто более глубокое, правдивое и значимое. Хорошо было это услышать от кого-то еще. Потому что, несмотря на общее преклонение перед компанией Apple, это просто была не моя религия. И, честно говоря, я всегда испытывала серьезные сомнения, что есть смысл проводить жизнь в таком месте. Даже одна минута, потерянная на движение в ошибочном направлении, кажется мне слишком дорогим удовольствием.