Майада. Дочь Ирака - Джин П. Сэссон

— Не сомневаюсь, что вдова сохранила ферму потому, что ты обратилась к доктору Фадилю.

Майада задумалась о давно минувших днях.

— А еще я как-то спасла жизнь моему мужу. Хочешь — верь, хочешь — нет.

— Значит, ты святая! — пошутила Самара, тихо рассмеявшись: Майада рассказала ей о недостойном поведении Салама.

— Это произошло в 1984 году. Меня отправили на два месяца в командировку в Судан. Когда я приземлилась в аэропорту Багдада, то сразу позвонила домой, чтобы узнать, как себя чувствует Фей — ей тогда был всего годик. По телефону мне сказали, что моего мужа только что забрала военная тайная полиция.

Салам служил солдатом во время войны с Ираном. Однажды вечером командир приказал ему перевезти дезертира. Этот парень по глупости отправился прямо домой, в местечко под названием Калат Сукар в Умаре, на юге, и его быстро схватили. После ареста дезертира Саламу было велено отвезти его в штаб-квартиру армии.

Он плохой муж, но он не жестокий человек. Салам вез дезертира, даже не связав. И когда он остановился у светофора, солдат открыл дверь машины и убежал, растворившись в ночи. В наказание Салама могли приговорить к пожизненному заключению.

И я сделала единственное, что могла сделать: позвонила доктору Фадилю и рассказала ему ужасную новость. Он велел мне оставаться в аэропорту, сказав, что пришлет за мной машину. Было поздно, но доктор Фадиль встретил меня в своем кабинете. Я бросилась к нему. Он сразу спросил, как называется военная часть, где служит Салам. Потом тут же позвонил командиру этой части. Доктор Фадиль расспросил его об инциденте и узнал, куда увезли Салама. Командир ответил, что тот уже в тюрьме. Доктор Фадиль приказал ему снять с Салама все обвинения и немедленно его освободить. Более того, он велел, чтобы моего мужа в течение часа доставили домой в целости и сохранности.

Я помню этот вечер так же четко, как вчерашний день. Доктор Фадиль с мягкой улыбкой смотрел на меня. Он наклонил голову, почесал висок и сказал: «Не беспокойся. Твой дорогой муж скоро будет рядом с тобой».

И мгновенно, на моих глазах, этот добряк превратился в злобного монстра, когда позвонил командиру и рявкнул: «Расскажите о дезертире». Тот ответил, что сбежавший солдат жил в Калат Сукаре. Доктор Фадиль позвонил в тайную полицию района и приказал сотрудникам отделения арестовать всех его родственников, включая маленьких детей, и держать их в тюрьме, пока дезертир не объявится.

Я с изумлением смотрела, как этот человек, совершивший добрый поступок, вдруг снова превратился в зверя. Помню, я попросила его: «Пожалуйста, не арестовывайте невинных людей».

Доктор Фадиль, сурово глядя на меня, ответил, что в данном случае меня касается только судьба Салама, а все остальное — не мое дело.

Поэтому возвращение мужа было связано с болезненными переживаниями: я все время вспоминала о несчастной семье. Через час вернулся радостный Салам. Затем он узнал, что дезертир сдался властям.

— Доктор Фадиль был странным человеком, — необычайно серьезно и убежденно заметила Самара. — Не понимаю, как ему удавалось служить одновременно и добру, и злу.

— В том-то и загадка, Самара, — согласилась Майада. — Он дважды спасал меня от тюрьмы. В первый раз — когда я по глупости повесила в спальне фотографию Хомейни. Второй раз он помог мне в 1985 году. Я была замужем, Фей исполнилось два года, и я забеременела Али. Я работала с Арабской рабочей организацией и была так наивна, что не подозревала, что практически все ее сотрудники завербованы «Мухабарат».

Работникам было велено обращать внимание на любые мелочи. Один из моих коллег написал обо мне негативный отзыв. В нем говорилось, что я не выказываю должного уважения президенту и позволяю себе дерзкие высказывания. Кроме того, доносчик заявил, что я не цитирую лозунги партии «Баас».

Однажды мне позвонили из тайной полиции. Я очень удивилась. Со мной разговаривал человек по имени Абу Джаббар. Он приказал прийти утром к нему в офис. Я понятия не имела, чего он хочет, но подозревала, что ничего хорошего меня не ждет. Поэтому я позвонила доктору Фадилю и сказала, что меня вызывают. Он тоже счел ситуацию подозрительной, но попросил ничего не бояться и явиться на встречу. А он тем временем наведет справки. Доктор Фадиль убедительно попросил меня позвонить ему, как только я вернусь домой.

Я отправилась на встречу. Я не очень боялась, потому что знала: доктор Фадиль в курсе, куда я иду и когда должна вернуться. Если через несколько часов я не объявлюсь, он начнет искать меня.

Я вошла в кабинет Абу Джаббара. Он встретил меня стоя. Лысый, в очках с очень толстыми стеклами, которые увеличивали глаза, он походил на лягушку. Я сразу поняла, что доктор Фадиль уже звонил ему. Очевидно, Абу Джаббар собирался меня арестовать, но после разговора с начальством понял, что это грозит ему неприятностями. Он не знал, что делать: ему нужно было придумать какой-то предлог, чтобы объяснить, зачем он вызвал меня — беременную женщину, семья которой была хорошо знакома со многими высокопоставленными чиновниками. Офицер все время что-то бормотал, ходил взад-вперед и мотал головой. Я спросила его, в чем дело, а он снова и снова повторял: «Ни в чем, ни в чем». Наконец он заявил, что пригласил меня, чтобы выпить кофе. Я не поверила своим ушам. Я начала громко жаловаться: неужели он вызвал женщину на восьмом месяце беременности, чтобы распивать с ней кофе? Зная, что я нахожусь под защитой доктора Фадиля, я спросила: «Понимаете ли вы, что я от беспокойства не спала всю ночь и у меня мог случиться выкидыш?»

Абу Джаббар остановился, посмотрел на меня и сказал: «Вы, должно быть, шутите. Почему вы беспокоились? Разве я вас чем-то обидел?»

«Скажите, зачем вы меня вызвали!» — потребовала я.

Он так разволновался, что повысил голос: «Я сожалею. Забудьте о кофе. Идите домой, отдохните».

Я недовольно фыркнула и поспешила восвояси, чтобы позвонить доктору Фадилю. Он рассказал, что один из коллег написал на меня донос.

Доктор Фадиль рассказал, что в моей организации все доносили друг на друга. Он посоветовал мне не болтать лишнее, говорить только по делу и не доверять никому из коллег. Конечно, его предупреждение сделало мою работу малоприятным времяпрепровождением, но я стала осторожнее. Однако я по-прежнему отказывалась цитировать социалистические лозунги. Вот так, Самара. Доктор Фадиль всегда нам помогал.

— Богу будет нелегко решить, должен ли он подняться на небеса или спуститься в ад, — заметила Самара, медленно покачивая головой.

— Да. Ты права. Этот человек чередовал добрые дела со злодейскими поступками. Помнишь, когда был издан документ о депортации иракцев иранского происхождения? В 1980-м, кажется?

Самара мрачно разглядывала свои руки, затем подняла глаза на Майаду.

— Да, припоминаю. Они депортировали шиитов. Я слышала об этом, но так и не поняла, что именно произошло и почему. Некоторых моих соседей депортировали. Почему?

— Я суннитка, мои предки происходили из Османской империи, и меня это не коснулось, — объяснила Майада. — Во всяком случае, вначале. Но вскоре я узнала, что многие иракцы столкнулись с серьезными проблемами из-за свидетельства о национальности. Документ ввели в 1921 году, когда после развала Османской империи на карте появился современный Ирак. Во время первой переписи населения люди могли выбирать страну происхождения: Османскую империю или Иран. Если они называли себя иранцами, их сыновья освобождались от службы в армии. Поэтому, чтобы защитить детей, многие семьи объявляли себя иранцами, хотя на самом деле их предки жили в Османской империи. К сожалению, после Иранской революции эти заявления вышли им боком.