Нашествие ангелов. Книга 1. Последние дни - Сьюзен И

Инстинкт подсказывает спрятаться за резервуаром с одним из монстров, но я не в силах приблизиться к нему. Продолжаю стоять посреди матрицы из стеклянных цилиндров, стараясь понять, что происходит по другую сторону. Разглядеть помещение сквозь стеклянные цилиндры почти так же непросто, как прочитать записку на другой стороне аквариума с акулами.

Если я не вижу ангелов, то и они не должны меня видеть. Бесшумно обогнув цилиндр, я смотрю на помещение с другой точки и заставляю себя не обращать внимания на жертв. Если меня схватят, я никому не сумею помочь.

По другую сторону матрицы ангел отчитывает слугу-человека:

— Ящики должны были прибыть еще на прошлой неделе.

На нем белый лабораторный халат, наброшенный поверх крыльев.

Человек стоит позади огромного стального шкафа, покачивающегося на грузовой тележке. В каждом из его трех ящиков может поместиться взрослый мужчина. Мне не хочется думать о том, для чего они предназначены.

— Ты выбрал самую неподходящую ночь, чтобы их привезти. — Ангел небрежно машет рукой в сторону дальней стены. — Поставь их там. И нужно закрепить, чтобы не опрокинулись. Тела вон там. — Он показывает на соседнюю стену. — Мне пришлось свалить их на полу из-за твоей медлительности. Когда закончишь, можешь сложить их в ящики.

Слуга явно охвачен ужасом, но ангел, похоже, этого не замечает. Человек направляется со шкафом к дальней стене, ангел идет в другую сторону.

— Самая интересная ночь за много столетий, а этот идиот выбрал именно ее для доставки мебели, — бормочет ангел, направляясь к стене слева от меня.

Я отступаю в сторону, прячась от ангела. Он проходит через двустворчатые двери и исчезает.

Я медленно иду дальше, оглядываясь по сторонам, — вдруг в помещении есть кто-то еще? Но никого больше нет, кроме человека, разгружающего ящики для трупов. Может, рискнуть и обратиться к нему? Если удастся найти помощника, я сэкономлю немало времени и сил.

С другой стороны, вдруг он захочет заработать очки за хорошее поведение, выдав незваного гостя? Застыв в нерешительности, я смотрю, как он выкатывает пустую тележку через двустворчатые двери в противоположной стене.

Когда он уходит, в пустом помещении раздается бульканье воздушных пузырьков. Мой разум отчаянно кричит: скорее, скорее, скорее! Нужно найти Пейдж до атаки Сопротивления.

Но я не могу позволить, чтобы этих людей досуха высосали чудовища.

Пробираясь между цилиндрами в поисках подходящего инструмента, я вижу в дальнем конце матрицы голубую стремянку. Отлично. Можно открыть крышки резервуаров и попытаться вытащить жертв.

Я убираю меч обратно в ножны, чтобы освободить руки, и бегу к стремянке. Справа появляется некая разноцветная масса, увеличиваясь в размерах. Колонны с жидкостью искажают картину, создают впечатление бесформенного комка плоти с сотней рук и ног, испещренного множеством искаженных лиц.

Я осторожно продвигаюсь вперед. В призрачном свете кажется, будто за мной следят сотни глаз.

А потом я выхожу из-за цилиндров и вижу, что это такое на самом деле.

Внутри у меня все сжимается, и я на несколько мгновений перестаю дышать. Ноги примерзают к полу, и я просто стою, не в силах отвести взгляд.

Сперва разум отказывается верить тому, что сообщают ему глаза. Мозг пытается интерпретировать увиденное как огромную кучу брошенных кукол из ткани и пластика, созданных обозлившимся на весь мир игрушечным мастером. Но я не в силах убедить себя в этой иллюзии, и перед глазами помимо моей воли предстает реальная картина.

Возле белой стены грудами свалены дети.

Некоторые неподвижно стоят у стены, выстроенные в полдюжины рядов. Некоторые сидят, прислонившись к ногам других детей. Некоторые лежат на спине или животе друг поверх друга, словно дрова в поленнице.

Они разного роста — от совсем малышей до десяти-двенадцатилетних, все совершенно голые и беззащитные. На всех телах видны отчетливые следы швов, начинающиеся с груди и заканчивающиеся в паху.

У большинства есть и другие швы, идущие вдоль рук, ног, шеи, промежности. У нескольких швы поперек лица. Глаза одних широко раскрыты, у других закрыты. Белки глаз у некоторых стали желтыми или красными. У кого-то вместо глаз лишь зияющие дыры, у других веки зашиты большими уродливыми стежками.

Я едва не проигрываю битву с собственным желудком, и вся недавно съеденная роскошная еда подкатывает к горлу. Приходится судорожно сглотнуть, чтобы удержать ее. Собственное дыхание кажется чересчур горячим, а воздух столь холодным, что меня бросает в озноб.

Хочется крепко зажмуриться, чтобы ничего больше не видеть. Но я не могу. Я вглядываюсь в каждого изуродованного ребенка в поисках эльфийского личика сестры. Меня начинает бить неудержимая дрожь.

— Пейдж, — срывается с моих губ хриплый шепот.

Я повторяю ее имя снова и снова, словно это может хоть чем-то помочь. Меня влечет к груде изуродованных тел, словно в кошмарном сне, и я не могу ни остановиться, ни отвести взгляд.

Пожалуйста, пусть ее здесь не окажется! Пожалуйста! Только не это...

— Пейдж? — Голос мой полон ужаса, но в нем теплится ниточка надежды, что ее здесь все-таки

нет.

В груде покрытой швами плоти что-то шевелится.

Я отшатываюсь, чувствуя, как подгибаются ноги.

С верха груды скатывается маленький мальчик и падает лицом вниз.

Двумя телами ниже высовывается детская ручонка, неуклюже хватаясь за плечо упавшего. Тела над ней раскачиваются туда-сюда, пока не обрушиваются следом за мальчиком.

Наконец я вижу ребенка, которому принадлежит судорожно шарящая рука. Это девочка с непропорционально худыми ногами. Густые каштановые волосы полностью скрывают ее лицо. Она с трудом ползет в мою сторону.

Над ее ягодицами тянется разрез, который пересекается с другим, идущим вдоль позвоночника. Большие неровные стежки удерживают вместе ее изрезанную плоть. Такие же стежки идут вдоль рук и ног. Красно-синие порезы и синяки резко контрастируют с мертвенно-бледной кожей.

Застыв от ужаса, я пытаюсь зажмуриться и убеждаю себя в нереальности происходящего. Но все, что я могу, — лишь смотреть, как девочка с трудом ползет вдоль груды тел, подтягиваясь на руках. Ноги волочатся сзади мертвым грузом.

Проходит целая вечность, прежде чем девочка наконец поднимает голову. Спутанные волосы соскальзывают с ее лица.

Это моя сестренка.

Измученный взгляд огромных глаз на ее личике встречается с моим. Она видит меня, и ее глаза наполняются слезами.

Я падаю на колени, почти не ощущая удара о бетон.

По личику сестренки пролегли швы от ушей до губ, будто кто-то отогнул верхнюю часть ее лица, а потом пришил обратно. Все ее лицо распухло и покрылось синяками.