Нашествие ангелов. Книга 1. Последние дни - Сьюзен И

Тра-Тру потрясенно переводит взгляд с меня на маму и обратно. Сейчас он еще больше напоминает маленького мальчика.

— Хватит, мам. — Я снова подхожу к металлической двери возле подъездной дороги. — Или успокойся, или я оставлю тебя здесь и найду Пейдж сама.

Она подбегает ко мне, умоляюще хватая за руку:

— Не оставляй меня одну!

В ее диком взоре я вижу конец фразы — одну среди демонов.

Говорить ей о том, что больше всего ужаса на здешних улицах внушает она сама, похоже, не имеет смысла.

— Тогда успокойся и молчи, ладно?

Она кивает. Ее лицо преисполнено тревоги и страха.

Я даю знак Тра-Тру, чтобы он вел дальше. Парень смотрит на нас, словно пытаясь понять, что все это значит, затем достает ключи. После нескольких попыток замок открывается. Дверь распахивается с пронзительным скрежетом, от которого мурашки бегут по коже.

— В дальнем конце с правой стороны есть дверь. Идите туда.

— И что там?

— Понятия не имею. Все, что могу сказать, — среди прислуги ходят слухи, будто... там могут быть дети. Но кто знает? Может, это всего лишь карлики.

Я глубоко вздыхаю, пытаясь успокоиться. Сердце трепещет в груди, словно умирающая птица. Несмотря ни на что, я надеюсь, что Тра-Тру вызовется пойти вместе со мной.

— Самоубийственная миссия, — говорит он.

Значит, надеяться не на что.

— Это что, и был с самого начала твой план? Показать мне, куда идти, а потом убедить, что сестру мне все равно не спасти?

— Собственно, с самого начала у меня был план стать рок-звездой, путешествовать по миру и собирать поклонниц, а потом растолстеть и провести остаток жизни, играя в видеоигры, и чтобы ко мне приходили девушки, уверенные, что я выгляжу так же, как в музыкальных клипах.

Он пожимает плечами, словно говоря — кто же знал, что мир настолько изменится?

— Ты мне поможешь?

— Извини, детка. Если я и решу покончить с собой, то это будет выглядеть куда эффектнее, чем если меня прирежут в подвале, пока я буду спасать чью-то там сестренку. — Он улыбается в тусклом свете, отчего его слова кажутся не столь горькими. — Кроме того, у меня есть пара очень важных дел, которые нельзя отложить на потом.

Я киваю:

— Спасибо, что привел меня сюда.

Мать сжимает мою руку, молчаливо напоминая, что считает все сказанное им ложью. Я понимаю, что прощаюсь с ним, словно тоже считаю свою миссию самоубийственной.

Я загоняю все свои сомнения как можно дальше. Это примерно как перепрыгнуть через пропасть — если не думать, что у тебя все получится, то не получится ничего.

Я шагаю за дверь.

— Ты в самом деле собираешься туда пойти? — спрашивает Тра-Тру.

— Будь там твой брат, как бы ты поступил?

Он колеблется, затем слегка сжимает мою руку:

— Слушай меня внимательно. Тебе нужно уйти отсюда в течение часа. Я говорю серьезно. Уходи как можно дальше.

Прежде чем я успеваю спросить, в чем дело, он исчезает в тени.

В течение часа? Неужели Сопротивление планирует нанести удар так скоро?

Мне становится еще страшнее оттого, что он вообще меня предупредил. Он не стал бы рисковать утечкой информации, а это значит, что я все равно не успею никому навредить, даже если меня поймают и допросят.

Перед моим мысленным взором возникает Раффи, беспомощно лежащий на операционном столе. Я даже не знаю, где он...

Глубоко вздохнув, направляюсь в темную пещеру, когда-то бывшую подземным гаражом.

Через несколько шагов я с трудом подавляю панику, оказавшись в кромешной тьме. Мать стискивает мою руку так, что я опасаюсь, не появится ли синяк.

— Это ловушка, — шепчет она мне на ухо.

Я чувствую, как она дрожит, и ободряюще сжимаю ее плечо.

Я ничего не могу поделать, пока мои глаза не привыкнут к темноте — если вообще есть к чему привыкать. Первое мое впечатление — будто я оказалась в угольно-черной бездне. Стою неподвижно и жду, пока не смогу хоть что-то увидеть. Все, что я слышу, — нервное дыхание мамы.

Проходит лишь несколько секунд, но они кажутся часами. Мой разум прямо-таки кричит — скорее, скорее, скорее!

Глаза наконец обретают способность видеть, и я уже не чувствую себя слепой мишенью в лучах прожектора.

Мы стоим посреди подземной автостоянки в окружении виднеющихся в тени брошенных машин. Потолок выглядит одновременно просторным и очень низким. Сперва кажется, будто передо мной возвышаются гиганты, но они оказываются бетонными колоннами. Гараж представляет собой лабиринт из автомобилей и колонн, уходящий в темноту.

Я держу перед грудью ангельский меч, словно волшебную лозу. Очень не хочется идти в темные внутренности гаража, удаляясь от остатков просачивающегося сквозь прутья ворот света, но именно это я должна сделать, если хочу найти Пейдж. Вокруг так пустынно, что возникает искушение просто позвать ее, но это, вероятно, далеко не самая лучшая моя мысль.

Я осторожно ступаю в почти полной темноте, обходя валяющийся на полу мусор. Споткнувшись об нечто похожее на содержимое рассыпанной дамской сумочки, я едва не теряю равновесие, но меня удерживает мама, вцепившаяся в мою руку словно клещами.

Шаги мои эхом разносятся во тьме. Они не только выдают наше местоположение, но и мешают мне услышать, не крадется ли за нами кто-то. Мать же не издает ни звука, словно кошка. Даже ее дыхание теперь едва заметно. Она изрядно набралась опыта, прячась в темноте от преследующих ее тварей.

Наткнувшись на автомобиль, я ощупью иду вдоль длинного изогнутого ряда припаркованных машин, используя меч скорее как трость слепого, чем как оружие.

Я едва не спотыкаюсь о чемодан. Какой-то путешественник, видимо, тащил его с собой, пока не понял, что в нем нет больше ничего ценного. Я наверняка упала бы, если бы в глубине гаража царила кромешная тьма. Однако я могу различить, пусть даже едва-едва, прямоугольные очертания чемодана. Где-то есть очень слабый источник света. Я пытаюсь его обнаружить, сосредоточившись на том, в какой стороне тени кажутся чернее. К этому времени я уже безнадежно заблудилась в лабиринте машин. Мы могли бы провести здесь всю ночь, но так ничего и не найти.

Мы еще дважды сворачиваем, и с каждым поворотом тени едва заметно светлеют. Если бы не искала специально, я бы нипочем этого не заметила.

Когда я наконец вижу свет, он настолько тусклый, что я, скорее всего, не обратила бы на него внимания, не будь в здании так темно. Узкая полоска света очерчивает дверь. Я прикладываю к ней ухо, но ничего не слышу.

Я слегка приоткрываю ее. Дверь ведет на лестничную площадку. Внизу виден тусклый свет.