Новая девушка - Харриет Уокер

А с другой стороны — неужели этот район так мал, что она вот уже третий раз встречает за уик-энд одну и ту же женщину?

Мэгги хихикнула про себя. Всего несколько месяцев назад она посчитала бы этот район слишком провинциальным — хипстеры называют его Крэнфордом[41], — но сейчас ей самой очень хотелось стать его частью. Очень-очень, и она ждала этого момента, понимая, что расслабляться еще слишком рано. Ее сердце начинало биться быстрее, а внутри все сжималось от перспективы стать частью этого ежедневного и размеренного существования, когда прекрасно знаешь, что с тобой произойдет лет этак через пять.

— Вроде того, — ответила она, покраснев. — То есть мне бы этого хотелось. Я сейчас встречаюсь с парнем, который живет неподалеку, и вот… в общем… надеюсь… хотя мы еще не дошли до этого…

— Все понятно, — рассмеялась Винни, прижимая хлеб к груди и скрестив пальцы на обеих руках. — Для нас, женщин, это последнее из табу — разговор о том, чтобы съехаться. Можно найти блестящую работу, можно в одиночку объехать весь мир, но боже тебя сохрани заговорить о совместной жизни слишком рано.

Лучше Мэгги и сама не сказала бы.

— Смешно, правда? У нас, кажется, в генах заложено опасение спугнуть их.

— Хороших спугнуть не так-то просто… — Винни закатила глаза. — Послушайте, если вы собираетесь стать нашей соседкой, то давайте как-нибудь встретимся и пропустим по стаканчику.

— С удовольствием. — Мэгги сняла перчатку, чтобы занести номер Винни в телефон.

— Отлично! — Ее новая знакомая повернулась, собираясь уходить. — Наслаждайтесь воскресными сэндвичами.

Она напомнила о себе очень быстро. Вечером того же дня на телефон Мэгги, среди новых лайков по поводу ее последнего фото — это были совершенно обалденные и дорогущие атласные туфли на шпильках, украшенные бриллиантами, которые она одолжила из гардеробной журнала для официального приема в офисе Тима, куда они собирались идти через пару дней, — пришло сообщение: «Не хотите ли распить бутылочку вина “Аббатисе” на неделе?» Винни разместила рядом с приглашением ряд маленьких эмодзи в виде весело позванивающих фужеров шампанского.

Они договорились на среду, как раз накануне приема у Тима. А вечер до этой встречи она вместе с Тимом провела у Ника и Марго, где вновь обедали, сидя за столом из тика.

На этот обед Мэгги явилась прямо с работы, слегка запыхавшаяся, так как задержалась из-за доставки, которую она как на иголках ждала весь день. Пенни одолжила ей платье от Марка Моро, чтобы та надела его на прием к Тиму.

Хотя назвать эту вещь платьем было не совсем правильно — то было одеяние для коктейля, сшитое из льдяно-голубого шелка, блестящее и декорированное серебряным бисером по всей площади. Длина ниже колена, длинные рукава, закрытая шея. Еще не наряд для красной дорожки, но такой, что на него гарантированно обратят внимание, когда Мэгги войдет в помещение. А еще она могла быть уверенной, что это будет самый дорогой наряд на ежегодной встрече лондонских риелторов. Мэгги мысленно поблагодарила Бога за то, что наряд стал ее забесплатно, хотя и только на одну ночь.

— Завтра его надо переслать в Лос-Анджелес для фотосессии какой-то селебрити, — предупредила ее Пенни. — Так что ты должна вернуть его мне как только проснешься, и оно должно быть абсолютно чистым.

Мэгги была готова защищать платье ценой собственной жизни.

Когда Ник открыл ей дверь, она, шутливо шатаясь, прошла в холл и устроила небольшое шоу, плюхнувшись в кресло и притворившись, что совершенно измучена. Платье в дизайнерском футляре и оберточной бумаге оказалось у ее ног. Из кухни доносился одуряющий аромат кокоса, а Марго помешивала что-то в большой кастрюле из керамики, стоявшей на плите.

— Мэгги! — Она развернулась и помахала ей рукой, держа в другой руке деревянную ложку, а потом сделала несколько шагов навстречу Мэгги, чтобы обнять ее. При этом не отрывала глаз от футляра с логотипом. — Рада тебя видеть. А что, черт побери, у тебя там? Небольшой сувенир от Марка?

Мэгги пыталась рассмотреть на ее лице хоть какую-то реакцию — скрытую или нет, — но ничего не заметила. Более того, там не было вообще никаких эмоций. Ей пришло в голову, что это могло быть результатом приема каких-то препаратов. Тим рассказал, что поделился ее опасениями с Ником, и последний, испугавшись, опять отправил Марго к доктору.

— Что-то вроде того, — ответила Мэгги, притворяясь смущенной и понимая, что демонстрация энтузиазма с ее стороны может показаться хвастовством. Ведь она будет рассказывать о своей блестящей светской жизни женщине, прикованной к дому маленьким ребенком.

— Это для большого события у Тима в четверг. Но только тихо — Мофф ничего не знает! — Мэгги с видом конспиратора потерла свой нос.

Марго склонила голову набок.

— Не знает о событии или о платье? — уточнила она.

— И о том, и о другом, — призналась Мэгги. — О Тиме она тоже ничего не знает — думает, что я все еще та одиночка, которая рулит. Кроме того, платье должно быть в субботу в Лос-Анджелесе на фотосессии. Так что я не самая большая знаменитость, которую оно будет украшать на этой неделе.

— Дай угадаю, — сказала Марго, заглянув в футляр. — Модель номер двадцать семь?

Конечно, она заранее знала, какую модель выбрала Мэгги. Даже находясь в декретном отпуске, Марго прекрасно ориентировалась, какие из показанных на подиуме лучшие, наиболее фотографируемые и критически важные.

Мэгги сглотнула от разочарования, причину которого она не смогла бы объяснить. Ведь это она будет той женщиной, которая в модели № 27 пойдет на этой неделе на роскошную вечеринку, а Марго так и останется домохозяйкой, занятой приготовлением пюре и карри в трениках и поношенной футболке. Так почему же она чувствует себя так, как будто ее кто-то затмил, как будто Марго щеголяет перед ней своими знаниями?

— Я хотела бы взглянуть на него после обеда, если согласишься распаковать. — Марго подмигнула и вернулась к плите.

Получилось так, что обед закончился довольно поздно, потому что в середине его проснулась маленькая Лайла и наотрез отказалась вновь засыпать.

И только вернувшись в квартиру Тима, Мэгги заметила ярко-желтое пятно от куркумы, упавшей в футляр с деревянной ложки Марго. Платье, которое следовало оставить в первозданной чистоте, было безнадежно испорчено.

Когда я проснулась — вся в поту, задыхающаяся, с открытым ртом, откуда рвался беззвучный крик, — первым делом посмотрела на зеленые цифры на моем будильнике, чтобы убедиться в том, что знала заранее — до рассвета еще далеко, но мое утро уже началось.

Сны, мучившие меня, были совершенно безжалостными. Мне было что-то необходимо, я что-то искала, я должна была что-то передать — что бы это ни было, оно всегда располагалось на верхней площадке бесконечной лестницы. Иногда, когда я на нее взбиралась, внизу начинала плакать Лайла. Этот сон был, пожалуй, самым тяжелым. Иногда я тащила с собой Джека — из носа у него текла кровь — и его кролика, постоянно боясь, что я могу его выронить. Этот сон был еще хуже.