Забытые союзники во Второй мировой войне - Сергей Брилев

Сверхзадачей американцев было открыть в Уругвае базу своей морской авиации. Это позволило бы США следить не только за немцами, но и за аргентинцами.

Уругвай — США — Аргентина

Примета ещё довоенных особых отношений Уругвая с Соединёнными Штатами — эвкалиптовый лес, названный «Парком имени Рузвельта». Этот лес проезжает любой, кто едет в Монтевидео из аэропорта.

Имя Рузвельта уругвайцы присвоили парку в день его смерти, но в ознаменование его довоенного (1936 года) визита. Замечу, что отнюдь не всякая латиноамериканская страна добивалась тогда такого прямого диалога с самими-то США.

В этой связи характерно, кого и в какой последовательности принимали в МИД Уругвая на пике интриги вокруг пребывания в Монтевидео «Графа Шпее» в 1939 году. Сошлюсь ещё раз на, повторю, главную тогда для всего региона аргентинскую газету «Ла Насьон». Из неё следует, что, например, 15 декабря 1939 года министр иностранных дел Уругвая д-р Гуани, конечно же, принял и посла Рейха герра Отто Ленгманна, и британского посланника мистера Юджина Миллинг-тона-Дрейка. Но до немца и англичанина в кабинет д-ра Гуани попал американец — посол США в Уругвае Эдвин Уилсон{95}.

И дело не только в универсальной солидарности стран западного полушария. Монтевидео — действительно место необычное. Конкретно Уругвай был очень нужен Америке и как противовес строптивой тогда Аргентине. Но и Уругвай добивался особых отношений с Америкой того ради, чтобы выскользнуть из-под слишком пристальной опеки не только Британии, но и всё той же Аргентины. Недаром главком аргентинских ВМС адмирал Скассо называл Уругвай «непослушным ребенком»{96}.

Как видно, в этой главе я из раза в раз ссылаюсь на, наверное, самую подробную публикацию, касающуюся той интриги, что уже в 1940 году завязалась в треугольнике Уругвай-Аргентина-США: „1940, un ano en revision. La Argentina у la repurcusion regional de la Segunda Guerra Mundial“, to есть «Обзор 1940 года. Аргентина и региональный контекст Второй мировой войны». Теперь приведу большую цитату:

В итоге, в отношениях с соседями-аргентинцами Уругвай пошёл на попятную: база в Лагуне-дель-Саусе рядом с мысом Пунте-дель-Эсте, база, которую так хотели обустроить в Уругвае США, была обустроена, но как база сугубо уругвайская.

Произошло это, кстати, весьма демократично. Дело в том, что правительство уругвайского президента Альфредо Баль-домира (партия «Колорадо») вело эти переговоры с американцами в тайне. «Всплыла» эта новость в статье в «Нью-Йорк тайме» 9 ноября{98}. Обернулось это запросом в парламенте Восточной Республики Уругвай со стороны партии «Бланко», которую тогда возглавлял не менее легендарный для Уругвая политик Луис Альберто де Эррера. В итоге, 21 ноября 1940 года двадцать пять из двадцати шести присутствовавших на заседании своей палаты уругвайских сенаторов поддержали резолюцию, которая запрещала обустройство в стране каких-либо иностранных военных баз.

Уругвайский публицист и политик Антонио Меркадер (партия «Бланко») считает, что и всё «Дело Фурмана» было придумкой американцев, чтобы добиться строительства этой базы. Скоординированной американцами Меркадер считает и кампанию уругвайских… социалистов (а после 22 июня 1941 года и коммунистов) под лозунгом «Эррера — нацист!». Такая кампания действительно захлестнула Уругвай после запроса партии «Бланко» и соответствующего решения сената.

Сопоставление

Сопоставление дат даёт тем более интересный результат.

Итак, на дворе — середина июня 1940 года. В этот момент американцы понимают, что получить «добро» на открытие базы на Рио-де-ла-Плате от аргентинцев у них не получается, и начинают обхаживать Уругвай. В Монтевидео их принимают 19 июня. Публикация уругвайской газеты «Эль Пайс» о «Плане Фурмана» пришлась на 20 июня. Но это не всё.

Ещё 1 июня с базы Гуантанамо на Кубе в сторону Южной Америки вышел американский крейсер «Куинси». В Монтевидео «Куинси» зайдёт ровно в день первой публикации о «Плане Фурмана», то есть 20 июня. Однако в той части Мирового океана «Куинси» оказался раньше. То есть с одинаковым успехом он мог зайти и в Уругвай, и в Аргентину. Зайти он должен был в порт той страны, где американцы договорились бы об открытии базы и, соответственно, о раскрытии нацистского заговора.

Точности ради стоит, впрочем, заметить, что, по американским данным, начало работ в Лагуне-дель-Саусе пришлось даже не на июнь, а ещё на февраль 1940 года{99}. Это никак не отменяет желания США подвинуть в Южной Америке Британию и Аргентину. Но это, конечно, представляет собой важный контраргумент на теорию Меркадера об истинной природе шумихи вокруг «Плана Фурмана».

Как бы то ни было, можно сказать, что уругвайцы перехитрили всех. Во-первых, ещё в 1939 году в Монтевидео ублажили британцев, доведя до самоубийства и немецкого капитана, и его «Граф Шпее». Во-вторых, в 1940 году уругвайцы, отказавшись от планов обустройства у себя военной базы США, остались добрыми соседями с аргентинцами. В-третьих, как мы уже видели, уругвайцы всё-таки «навели мосты» с американцами. В-четвёртых, до 1942 года в Монтевидео не разрывали отношений и с Берлином. Но, в-пятых, в том же 1942 году, 13 января, подписали соглашение о поставках оружия с Соединёнными Штатами. А это, конечно, расставило уже совершенно новые акценты{100}.

После этого на смену немецким «Маузерам» в уругвайскую армию пошли американские автоматы и пулемёты «Браунинг». К концу войны в Уругвае появилась и адекватная американская бронетехника{101}. Но главный сдвиг касался, конечно, вопросов не военно-технических, а военно-политических. Отныне «первым среди равных» в числе внешнеполитических партнёров Уругвая стали США. Ну, а если глядеть на всю эту ситуацию с колокольни интересов будущих Объединённых наций, то, таким образом, не полумифический Фурман, так вполне реальная Германия оказались в Уругвае вне игры. А это ли не результат, за который Америку можно и похвалить?!

Конец Фурмана

О том, что найденные у Фурмана в 1940 году карандашные заметки могли быть набросками чего-то более серьёзного и глобального, свидетельствует и то, какие после его ареста стали развиваться интриги на самых верхних этажах уругвайской политической системы. Например, уругвайский историк Рауль Хакоб считает, что Верховный суд республики действовал под нажимом президента Бальдомира, который, в свою очередь, не хотел осложнений в отношениях с Германией.