Забытые союзники во Второй мировой войне - Сергей Брилев

Каждый раз экипажи потопленных судов пересаживали либо на сам «Шпее», либо на сопровождавший его «Альт-марк».

Однако даже это никак не отменяло уничтожение крупных материальных ценностей[91].

Продолжение охоты

Число материальных потерь росло, и реакция Лондона не заставила себя ждать. Захватив на одном из потопленных им судов британскую рацию, Лангсдорфф узнал, что англичане уже бросили на его поиски крупные силы. Надо было уходить и прятаться.

Взяв курс вроде как на запад, «Шпее» затем резко ушел от Южной Америки в сторону Южной Африки. До конца ноября, обогнув Мыс Доброй Надежды, он «отсиделся» в новом для себя Индийском океане[92].

С начала декабря — опять Атлантика, где «Граф Шпее» последовательно остановил три британских судна с грузами зерна, шерсти и замороженного мяса. На одном из этих судов командир и офицеры «Шпее» обнаружили в свежих газетах очень ценное для себя фото британского тяжелого крейсера «Камберленд» в камуфляже. Лангсдорфф решил покрасить свой корабль в том же стиле и установить дополнительные «трубы», подделываясь под «англичанина».

Британцы

Не только Англия, а и вся Британская империя были, конечно, в шоке. Война не успела начаться, а понесены такие потери! Тем более в Южной Атлантике, где вот уже несколько десятилетий империя полагала себя главным «разводящим». И вдруг «владычица морей» оказалась заложницей всего-то одного немецкого линкора!

Главные опорные пункты британцев в Атлантике были во Фритауне (в Сьерра-Леоне в Африке) и Порт-Стэнли (на Фолклендах у берегов аргентинской Патагонии). Именно на Фолклендах базировались корабли, которым будет суждено вступить в бой со «Шпее» у берегов Уругвая: флагманский тяжёлый крейсер «Эксетер», а также входивший в состав ВМС вездесущей Новой Зеландии лёгкий крейсер «Аякс» и однотипный с ним британский «Ахиллес». Все они — под общим командованием контр-адмирала Генри Хэрвуда.

Никакой спутниковой разведки в те времена не было. Если не считать редких тогда бортовых самолётов-разведчиков (на немецком «Шпее» поначалу, впрочем, он был), то единственным способом засечь противника на просторах Мирового океана было увидеть шлейф от дыма из труб.

Но после гибели «Дори Стар» адмирал Хэрвуд не мог не понять: «Шпее» вернулся из Индийского океана в Атлантику. И теперь адмиралу-британцу нужно было попытаться предугадать следующий ход капитана-немца. Хэрвуд предположил, что теперь Лангсдорфф метнётся от африканского побережья океана к южноамериканскому. В этот раз расчёт оказался верным.

В начале декабря все три корабля англо-новозеландской тактической группы Его Британского Величества соединились недалеко от берегов Уругвая. Они и не предполагали, как им повезло: за день до этого у немцев потерпел аварию их бортовой самолёт-разведчик, и они «ослепли».

Тем не менее, утром 6 декабря 1939 года первыми увидели всё-таки немцы британцев, а не наоборот. В 5 часов 52 минуты наблюдатели на «Шпее» доложили о том, что прямо впереди по курсу видны верхушки мачт. Ещё не опознав цели, Лангсдорфф приказал дать полный ход.

Перевод даже и дизелей на максимальное число оборотов всегда вызывал такой выброс из трубы, что теперь и англичане обнаружили своего противника. А немцы ещё через 18 минут поняли, что увидели они мачты не торгового судна, а сразу трёх боевых кораблей.

Места для встреч

В главе про Кубу я уже писал, что на первом этапе очередной мировой войны США и страны Латинской Америки ограничились тем, что объявили нейтральную зону у своих берегов.

Забегая вперёд, скажу, что, согласно ноте протеста МИД Уругвая, в сражении на Ла-Плате был момент, когда немецкий линкор и его британские преследователи оказались всего в трёх милях от уругвайского берега. Это — уже не просто нейтральная зона, а вообще территориальные воды. Иными словами, именно эта битва стала первым испытанием на прочность всей системы межамериканских договорённостей.

Ещё одним немаловажным обстоятельством было то, что битва в акватории Ла-Платы пришлась ровно на тот момент, когда именно латиноамериканцы выступили инициаторами изгнания из Лиги наций Советского Союза: за «агрессию против Финляндии». В штаб-квартире Лиги в Женеве этот вопрос рассматривали 13 декабря 1939 года.

Аргентинская газета «Ла Насьон» в те дни даже и не знала, что же является главной темой. Аргентинцы попросту делили первую полосу своей газеты пополам: справа размещались корреспонденции о морском бое в акаватории Ла-Платы, а слева — подборка материалов об изгнании СССР из Лиги наций в Женеве. Собственно, благодаря детальным репортажам «Ла Насьон» хроника конкретно 13 декабря того дня известна буквально по минутам.

Сначала, в 11 часов 50 минут утра, началось заседание спецкомиссии, которой было поручено изучить вопрос о советско-финляндской войне. В 12 часов 20 минут боливиец Коста де Рейс заявил, что «нападение России на Финляндию даёт основания, чтобы исключить её из Лиги наций»{87}.

Через двадцать пять минут началась пленарка всей Лиги. Там «застрельщиком» выступил опять же «латин», аргентинский дипломат Родольфо Фрейре: «Нам надо решить, готовы ли мы видеть в своих рядах агрессора»{88}.

Интересно, что в очередь за аргентинцем против СССР выстроились выступать и другие латиноамериканцы: колумбийцы, венесуэльцы, кубинцы[93].

Вернёмся теперь из Женевы к бою в акватории Ла-Платы. Тем более что в своей статье из воюющей Европы специальный корреспондент всё той же газеты «Ла Насьон» Фернандо Ортис Эчагуэ в те дни писал: «У меня есть ощущение, что военному корреспонденту сейчас надо быть не в Европе, а в Монтевидео»{89}.