Благородный разбойник - Маргарет Макфи

Нед вошел в комнату и встал у камина. Она увидела капли дождя, которые, не успев впитаться, блестели на плечах и на рукавах его шерстяного сюртука. Мокрые волосы были отброшены назад, как будто он только что пригладил их рукой.

Пауза затянулась.

— Где ты был весь день? — Он выглядел усталым. Под глазами залегли темные тени. Эмма уже знала, что всю ночь он просидел у себя в кабинете.

— Встречался со своим поверенным. И еще с несколькими людьми.

И снова тишина, нарушаемая лишь мерным ходом напольных часов, стоявших в углу гостиной, и стуком лошадиных копыт по мостовой, доносившимся с улицы. Впервые за все время их отношений Эмма чувствовала себя неловко и скованно. Казалось, что яростные, резкие и безжалостные обвинения, которые она бросила ему накануне ночью, до сих пор висят в воздухе.

— Я не жду, что ты простишь меня, Эмма.

На какое-то мгновение их глаза встретились, и сердце Эммы забилось чаще, боль вернулась снова, к горлу подкатил ком.

— Не знаю, смогу ли когда-нибудь это сделать. — Ей хотелось быть с ним честной.

Колючая тишина снова заполнила комнату.

Нед кивнул и отвел взгляд. Потом вытащил из кармана какие-то бумаги. Судя по виду, юридические документы.

Он положил их на столик рядом с ней.

— Все это твое. Ты можешь делать с этим все, что сочтешь нужным. Моя единственная просьба — не закрывать предприятия. Завтра утром придет мой поверенный, мистер Керр, он разъяснит тебе все подробности. В дальнейшем, если у тебя возникнут какие-нибудь проблемы или ты не сможешь в чем-то разобраться, обращайся к Робу Финчли на Саут-стрит. Он тебе поможет.

— Ты уходишь? — Эмму охватили самые противоречивые чувства. Сердце сжалось от страха.

— Не думаю, что ты хочешь, чтобы я остался.

Тишина оглушала.

«Останься!» — шепнул внутренний голос. Но плотно сжавшиеся губы не дали этому слову вырваться наружу. Пальцы с такой силой вцепились в лежавшую на ко ленях книгу, что побелевшие костяшки почти светились в полумраке. Гордость — вот все, что у нее осталось. Гордость, велевшая скрывать свои страдания, не подавая виду, что его уход ранит ее еще сильнее.

Эти минуты показались ей самыми длинными в жизни. Они предательски тянулись, вызывая боль. Резали по живому.

— Прощай, Эмма.

«Не уходи!» Мольба пульсировала у нее в голове, с кровью разносилась по венам. Но Эмма сидела и ничего не говорила. Она дала Неду уйти.

Дверь гостиной медленно закрылась за ним. До нее донеслись тихие голоса, потом открылась и снова закрылась парадная дверь.

Не может быть, чтобы он ушел так быстро. За несколько ударов сердца.

Эмма подбежала к окну и увидела, как знакомая фигура удаляется по улице. Одна. Пешком. Без вещей. Без ничего, кроме того, что на нем надето. Его темный сюртук исчез в сером вечернем тумане.

Не может быть, чтобы он действительно ушел, снова подумала она. Вот так просто. Без ничего. Он должен вернуться. За своей одеждой, за своими вещами. Как же иначе? Однако в груди вдруг возникла страшная пустота, потому что Эмма знала, совершенно точно знала, что Нед не вернется.

Книга выпала у нее из рук и с мягким стуком упала на турецкий ковер.

Эмма не потрудилась подобрать ее. Она даже не знала, как называется эта книга, и не прочитала ни единого слова под голубой обложкой. Дождь сильнее застучал по оконному стеклу, как будто просил, чтобы его пустили в дом.

Какая-то частичка души Эммы съежилась и умерла.

На следующий день в десять часов утра Эмма принимала в гостиной мистера Керра.

Это был маленький тщедушный человечек с короткими седыми волосами, аккуратно окружавшими лысую макушку. Он выглядел немолодо, но его глаза смотрели ясно и живо. Весь его облик говорил о трудолюбии и компетентности.

Его взгляд скользнул по документам, которые так и остались лежать нетронутыми на столе, где их оставил Нед.

Эмма посмотрела поверенному в глаза.

— Что вы намерены мне сообщить, сэр?

— Мистер Стрэтхем передал этот дом и все свое имущество, включая недвижимость и активы, в трастовое управление под попечительство мистера Уильяма Норткота с условием, что особое право на его использование передается его дочери Эмме Стрэтхем. Собственно говоря, это означает, что вы становитесь законной владелицей всего.

— Но он мой муж, а значит, по закону все, чем я владею, принадлежит ему.

— Но не в случае траста. Это единственный инструмент, позволяющий обойти отдельные положения закона о собственности супругов.

Эмма посмотрела на мистера Керра, пытаясь переварить то, что он сказал.

— Я владелица всего?

— До последнего фартинга.

Она нахмурилась.

— Вы упомянули другую недвижимость.

— Дом на Беркли-стрит. Номер девятнадцать, если я правильно помню.

Дом, в котором она родилась и выросла.

— Мистер Стрэтхем приобрел этот дом около двух месяцев назад. — Керр нацепил на нос очки и заглянул в свои записи. — Тринадцатого сентября.

Спустя несколько недель после того, как она поступила в компаньонки к вдовствующей леди Ламертон.

— Я взял на себя смелость составить краткую сводку состояния ваших финансов. Полагаю, она окажется полезной. — Поверенный протянул Эмме документ, состоящий из одного листа. — Думаю, вы найдете все в полном порядке. Но если у вас возникнут вопросы или вы захотите дать какие-нибудь распоряжения, пожалуйста, без колебаний обращайтесь ко мне. — Мистер Берр снял очки и убрал их в карман жилета, сложил свои бумаги в кожаную папку и поднялся, чтобы уйти. — Желаю вам хорошего дня, миссис Стрэтхем.

Эмма опустила глаза на бумагу и пробежала взглядом по написанным там цифрам.

— Одну минуту, сэр.

Мистер Керр остановился и посмотрел на нее с выражением вежливого вопроса.

— Эти цифры… суммы на банковских счетах… Не может быть, чтобы они были верными.

— Уверяю вас, мадам, они абсолютно правильны.

— Но… — Ее отец был достаточно богат, имея пять тысяч фунтов годового дохода. Эмма прикинула балансы на банковских счетах. — Сто тысяч фунтов? — слабым голосом произнесла она. Наверняка ошибка. Этого не могло быть.

— Ваш супруг весьма прозорливый бизнесмен. Найдется не много людей, способных за два года увеличить размер первоначальных инвестиций в двадцать раз.

Эмма уставилась на поверенного.

— Как он это сделал?

— У него нюх относительно того, что и куда вкладывать.

— Он говорил о предприятиях.