Золушка. Жизнь после бала - Татьяна Герцик

Возле дверей в ванную я наступила на подол длинного халата, запнулась и чуть было не упала. Но Макс был начеку и успел подхватить. Потом отчего-то застонал, повернул меня лицом к себе и, заявив:

– Все, больше не могу! – принялся целовать.

И мой самоконтроль рухнул, подточенный перенесенными несчастьями. Вместо того, чтоб решительно его оттолкнуть, я закинула ему руки на шею и прижалась плотнее, наслаждаясь ощущением силы и защиты. Атавизм, оставшийся нам от неандертальцев, но ничего поделать с этим я не могла.

Макс, то ли зарычав, то ли застонав, подхватил меня на руки и понес по коридору, не прерывая поцелуй. Я уже поняла, что сейчас последует, но меня это только радовало. Потом мне будет стыдно, но это потом. А пока я чувствовала себя желанной, любимой, и прерывать этот безумный самообман не желала отчаянно.

Можно, я побуду хоть немножко счастливой? У кого это я спрашивала и сама не знала. У судьбы, наверное.

Макс пинком открыл дверь и мягко положил меня на кровать. Тут же улегся рядом и моментально освободил меня от халата. Освежающий ветерок должен был бы прочистить мои мозги, но не прочистил.

Наоборот, я, закрыв глаза, потянулась к его губам. Это казалось таким легким, таким… правильным. Он застонал и почему-то попросил:

– Не делай так, я сорвусь!

Что значит сорвусь? Не поняла. И снова поцеловала его сама. Мне понравилось. А ему, судя по его хрипу, нет. Он приподнялся, и в следующее мгновенье уже лежал на мне. Все так же не открывая глаз, провела рукой по его спине и поняла, что одежды на нем нет! Когда он успел? Молодой, шустрый, однако…

Но посмеяться над собой мне не дали. Макс что-то исступленно прорычал, сжал меня, прижимая так, что больно стало бока, и поцеловал сам. И я поняла, что целоваться не умею напрочь. Его губы сминали мои, лаская и обжигая, прикусывая и сжимая, вторгаясь глубже, так глубоко, что теперь мы даже дышали друг другом. А внутри я уже ощущала разливающееся по бедрам тепло и прижимающуюся ко мне какую-то особую твердость его тела…

Его руки опустились на мою талию, прижимая ближе, крепче, позволяя ощутить его кожу. Забыв обо всем, я выгнулась от невыразимого удовольствия, подставляя грудь его жадным губам, тихо постанывая при каждом прикосновении…

Как это просто и как правильно! Не может быть плохим то, от чего так хорошо, так необыкновенно хорошо…

Мы застонали оба, и Макс обессилено растянулся на мне, не желая отодвигаться, как и я не желала его отпускать.

Но все хорошее когда-нибудь кончается, и он, осторожно меня укрыв, лег рядом. И внезапно я поняла, что пьяна. В самом деле пьяна. В голове что-то стучало, в глазах кружилось. Интересно, это от виски или от любви? Но обдумать это я не успела, потому что внезапно заснула.

Проснулась как от толчка. И сразу все вспомнила. Повернула голову. Макса рядом не было. Почему-то стало ужасно одиноко и холодно. И кровать показалась огромной и неуютной. И комната такой чужой. В голове возникла крайне неприятная мысль: а сколько подружек Макса спало тут до меня?

О своем порядковом номере в его жизни я гадать не стала, а решительно встала и огляделась. Мои вещи были аккуратно сложены на стуле на самом видном месте, и белье лежало тут же. Высохшее. Что это, намёк? Чтоб быстрее одевалась и сматывалась?

Приняла к сведению и быстро оделась. Стремительно прошла по всем комнатам. Пусто. Ну что ж, все понятно. Надо уходить. Вернулась в спальню проверить, не забыла ли чего. Повернувшись к кровати, увидела на простыне кровавое пятно, и обмерла.

Черт, черт, черт! Теперь понятно, почему Макса нет. Сейчас девственницы не котируются совершенно, хлопот с ними не оберешься, вот и простыня испорчена.

Стянула ее с постели, отнесла в ванную, застирала. К моему облегчению, пятно отошло. Повесила простыню в сушилку, потом язвительно усмехнулась своему отражению в большом зеркале в холле.

– Как ты себя чувствуешь, дорогая? Приятно быть развлечением на одну ночь? – и с гадкой ухмылкой уточнила: – Да какое там ночь, на пару часиков?

Зазвонил стоящий на полочке старинный телефон. Я с удивлением на него посмотрела. Что за анахронизм? Потом разглядела, что это база, стилизованная под телефон. Трубки, видимо, были раскиданы по всем комнатам. Звонок, еще один, и еще…

Принялась торопливо натягивать куртку и сапоги, неизвестно чего опасаясь. И моя развитая интуиция опять-таки меня не подвела. После седьмого звонка включился автоответчик, и я услышала:

– Максик, чего ты мне не звонишь? Я тебя вчера ждала, ждала! – Я сразу узнала голос той девицы, что так радостно приветствовала Макса в торговом центре. Голос с истеричными нотками продолжил обвинения: – Ты же обещал, что придешь! Почему ты всегда обманываешь, Макс? Но я все равно тебя люблю! Позвони мне, обязательно!

Боль. Обида. Досада. Все в тесном неразрывном клубке. И кто виноват? В моем возрасте доподлинно известно, что мужчины не могут быть порядочными и верными. Такие уникумы существуют лишь в девичьих грезах да любовных романах, которыми никому зачитываться не стоит. Хотя, как вид психотерапии для одиноких ущербных дамочек вроде меня, они и вполне хороши, но вот расценивать их как инструкцию к применению не стоит. А я, похоже, слишком уж ими увлеклась. Хотя чего врать себе? Это все одиночество.

Чтоб не разреветься, ободряюще подмигнула своему двойнику в зеркале и принялась открывать замок входной двери. Было непросто, но я справилась. Он не слишком-то и сложным оказался. Но это изнутри. Снаружи наверняка не так.

Вышла из квартиры, захлопнула за собой дверь. Это хорошо, что она захлопнулась, если б нужно было закрывать на ключ, пришлось оставаться, ждать хозяина и сдавать квартиру из рук в руки. Типа пост сдал – пост принял.

Вызвала лифт. Зашла в него и услышала, как кто-то торопливо поднимается по лестнице. Показывать свое зареванное лицо никому не хотелось, и я поспешно нажала на кнопку. Лифт отправился вниз.

На улице глубоко вдохнула заметно похолодевший воздух и быстро направилась к остановке. Первым подошел автобус шестнадцатого маршрута, и я решила, что поеду к маме. Может, хоть чуть-чуть полегчает.

Пробок не было, доехала я быстро. Мальчишкам я была искренне рада, а вот мама посматривала на меня как-то странно, а отчим, в свою очередь, сердито и с предупреждением смотрел на нее. Что случилось?

Выяснилось скоро. Мальчишки отправились смотреть телевизор, отчим ушел заводить машину. Они с мамой решили поехать по магазинам, раз уж я приехала, так сказать, не пропадать же зазря оказии.

Воспользовавшись моментом, мама осторожно спросила:

– Катя, ты квартиру продавать не собираешься?

Мне сразу все стало ясно. Интересно, и почему все пытаются поправить свои дела за мой счет? Недаром меня бабушка об этом много раз предупреждала! Не дожидаясь моего ответа, мама протараторила:

– Понимаешь, мальчишки растут, нам еще одна комната позарез нужна. А тебе ведь двухкомнатная ни к чему, правда? Тебе и в однокомнатной будет хорошо.