Плутоний для Фиделя. Турецкий гром, карибское эхо - Анна Гранатова

— Рекомендую на десерт пудинг с лесной ягодой, Джон. Здесь их умеют готовить, в отличие от многих ваших ресторанов, где под названием «пудинг» приносят сладковатый подгорелый творог.

А здесь пудинги были именно такими, каким и положено быть в Англии, с нежнейшим творожным суфле и тонкой ароматной корочкой. Пудинги подавали на белоснежных украшенных серебряными вензелями по краю тарелках.

Англичанин Ормсби Гор, глава официальной дипломатической миссии Великобритании в США, чувствовал себя «одной крови» с Кеннеди. Оба — аристократы, привыкшие носить вместо простого галстука — театральную черную бабочку и строгий смокинг вместо примитивно-модного пиджака. Оба — сторонники либерализма, при котором государственная власть контролирует нефтяные компании (за это, возможно, Кеннеди поплатился своей жизнью!). Оба — любители джаза и флирта с красивыми женщинами. Джон Кеннеди называл Дэвида Ормсби Гора своим единственным настоящим другом среди политиков. Пожалуй, так оно и есть.

В тот памятный день Гор и Кеннеди условились о встрече в ресторанчике, где, как они полагали, не будет прослушки. Кеннеди хотел посоветоваться с Гором по вопросу Кубы. Несмотря на то, что подавляющее большинство военных и сотрудников ЦРУ отстаивало план воздушной атаки и вторжения, Кеннеди был не в восторге от этого предложения, опасаясь, что все это перерастет в мировую войну. В лице Дэвида Гора он неосознанно хотел увидеть своего сторонника, который бы искал мирные пути разрешения конфликта.

У американского президента уже возник в голове план морской блокады, подсказанный ему министром обороны Робертом Макнамарой и откомментированный генералом Максвеллом Тейлором. Но все остальные хотели непременно воевать! Похоже, никто о последствиях войны не думал, так чесались руки реализовать «Мангусту» не в теории, а наконец на практике! Военный комитет лихорадило, ясности в голове не было ни у кого — нив понимании корней конфликта, ни в том, что с этим делать. Прославленные генералы, словно великовозрастные дети, играли в кубики и собирали и разбирали одну и ту же картинку, перекладывая ее детали в различной комбинации. «Мы предлагаем вначале авианалет, потом — вторжение. Нет, лучше одновременно провести воздушный удар и высадку десанта. А можно еще так: воздушный удар по самолетам, а потом — воздушный удар по ракетам. И после этого — морской десант. Или наоборот.».

Руководство разведки в лице Джона Маккоуна, генералы Суини и Лимэй без конца повторяли «вторжение» и «воздушная атака» словно слова какого-то шаманского заклинания. Воевать! Разбомбить ракеты с воздуха — вот и все решение, которое способен выдать мозг американских высокопоставленных военных! Тупость, недальновидность и стандартность мышления американских генералов заслуживали самых издевательских анекдотов!

Даже всегда разумного Роберта Кеннеди заносит из крайности в крайность — молод еще, конечно, стратегического ума не набрался. Бросив на обсуждение здравую идею об альтернативных вторжению вариантах, немедленно сам же про нее и забыл и кинулся очертя голову обсуждать, сколько дней и часов требуется на подготовку вторжения и сколько самолетов при этом необходимо. И вдобавок заявляет: «Блокада без плана вторжения — это не выход. Мы пытаемся ловить лошадь, которая уже убежала!» Вот еще главнокомандующий нашелся! Дай ему волю — этот лихой парень наломает дров. Слава богу, что Роберт всего лишь министр юстиции, а на посту президента он, Джон Фицджеральд.

Генерал Максвелл Тейлор, едва ли не единственный, кто выступал изначально против плана воздушной атаки, мотивируя это тем, что даже в случае успешной операции на Кубе всегда останутся как минимум несколько ракет, способных нанести ответный удар по Вашингтону, неожиданно начал рассуждать о планах вторжения! Вот это да! И даже разумный Тейлор решил воевать! Кеннеди не верил своим ушам, а Тейлор уже пообещал провести вторжение не позже, чем через семь дней после того, как о нем будет принято решение на президентском уровне. Стрелять и бомбить! Нет, это не от избытка воинственности, а от недостатка ума.

Официант принес на серебряном подносе кувшин апельсинового сока со льдом и тарелку разнообразных сыров, украшенных виноградной гроздью, клубникой и грецкими орехами. Атмосфера ресторанчика располагала к доверительному общению. Из плетеной корзинки, наполненной булочками с маком и орехами, выглядывал французский рогалик-круассан, похожий на подрумянившийся полумесяц.

Дэвид Гор — дипломат, а это означает, что ход его мыслей должен отличаться от мышления военных. Ситуацию с Кубой не сегодня завтра пришлось бы рассекретить. Но здравых мыслей на предмет того, как это должно выглядеть, в своем окружении Кеннеди не слышал. Джон Кеннеди, понадеявшийся ограничиться политическими мерами, чувствовал себя в одиночестве. Это угнетало, и президент решил встретиться с британским послом, чтобы услышать точку зрения своего друга. К тому же информацию о русских ракетах на Кубе Кеннеди собирался передать через Гора премьер-министру Великобритании Макмиллану. Письмо для Гарольда Макмиллана было наготове.

Информация о советских ракетах на Кубе взволновала Гора. Он сказал, что русские в своей авантюрной политике превзошли все его ожидания (см. С. Микоян. Анатомия Карибского кризиса. С. 140).

— А что говорят официальные представители русской дипломатической миссии об этих ракетах? — Гор, прищурив глаза, потянулся за хрустящим тостом.

— Глава советского МИДа, мистер «Нет», как его у нас прозвали, Андрей Громыко был на ужине в Белом доме и за два часа наговорил столько лжи, сколько мы от дипломатов не слышали за целый президентский срок. Громыко делал вид, что никаких советских ракет на Кубе нет, и мне чертовски хотелось ему продемонстрировать фотографии с У-2, они у меня лежали тут же, в ящике стола.

Даже спустя годы Никита Хрущев восхищался твердостью своего министра иностранных дел. Он зафиксировал в мемуарах: «Громыко, конечно, все отрицал. На то он и дипломат. Потом американцы упрекнули нас, что мы вели себя нечестно. Что мы их обманули. Что значит, мы их обманули? А разве они нас не обманывали, когда публично заверяли весь мир в своем миролюбии по отношению к Кубе, а тем временем готовили операцию свержения режима Кастро? А разве они нас не обманывали, когда уверяли, что их самолеты не собираются пересекать наше воздушное пространство, и тут мы им подсунули сюрприз — открытый процесс над их пилотом Гэри Пауэлсом? Каждый политик имеет свои стратегические планы, и эти планы мы никогда друг другу не докладывали и докладывать не будем — это и есть политика!» (цит. по: Уильям Таубман, «Хрущев», серия ЖЗЛ, пер. с англ., М., 2008 г., с. 604).

— Но, быть может, Громыко действительно ничего не знает об этих ракетах?

— О нет! Прекрасно знает! Но молчит, как верный пес Хрущева! Моя разведка убеждена в этом. А вот кто действительно не в курсе, так это посол Союза в Вашингтоне, Анатолий Добрынин. Он молод, совсем недавно оказался в должности посла. Да, русские в секретности операции превзошли самих себя!

Приглушенный свет ресторана располагал к доверительной беседе.

Кеннеди снял с тарелки белоснежный веер салфетки, развернув, положил салфетку себе на колени и совершенно неожиданно для Гора добавил: