Закрытие Америки - Дарья Калинина

– Мама, это не ксерокс.

– Ксерокс, сыночка.

– Нет, не ксерокс. Я вижу!

– Ксерокс, родной. Цветной ксерокс.

– Ты меня в самом деле за круглого идиота держишь?

– И не думала никогда.

– Это мои записи. И сделаны они моей ручкой. Те самые записи!..

И снова дядя Сема:

– И тесемка… Одна тесемка на папке отсутствует. Мама, что это значит?

Вот теперь Белла не выдержала. Забыв и варежки, и оставленных в машине детей, она двинулась в сторону кухни, где шел такой захватывающий разговор. Долго ей идти не пришлось. Вот и занавеска, которая отделяет это помещение от гостиной. Белла чуть-чуть отодвинула занавеску, и в образовавшуюся щелочку ей стала видна часть кухни.

Она увидела старуху, замершую возле плиты с растерянным и жалким лицом. Увидела она и самого дядю Сему. Тот сидел спиной к Белле, так что его лицо она рассмотреть не могла. Зато она разглядела, что рядом на столе лежала картонная голубая папка.

Белла отчетливо видела тесемки, на которые указывал дядя Сема. Одной из тряпичных белых завязок не было, несколько белых ниток сиротливо болталось в воздухе. Глядя на них, Белла внезапно поняла, почему дядя Сема так нервничал. Это и есть та самая папка, которую преступник вырвал из коченеющих Юриных рук, оставляя того умирать в зимнем лесу.

Белла едва смогла сдержать возглас и, чтобы себя не выдать, вынуждена была заткнуть самой себе рот. Одна мысль стучала у нее в голове. Откуда? Откуда здесь эта папка? Как она оказалась на этой кухне? Кто ее сюда принес?

Видимо, этот же вопрос одолевал и дядю Сему:

– Мама, как здесь очутилась моя папка?

– Не знаю я ничего. А ты что, терял ее разве?

– Не притворяйся! Мы только вчера говорили, как тяжело мне знать, что потеряны результаты многомесячной работы. Теперь все придется начинать заново, практически с чистого листа. Ты сидела рядом и кивала.

– Не слушала я тебя. Кивала, чтобы ты отвязался, а сама думала, голубцы на завтра приготовить или ежики.

– Какие ежики? Ты что, не понимаешь? Эта папка была у Андрея дома. Это та самая папка, которую я ему дал и которая у него пропала. Забрать ее оттуда мог только убийца.

– Забрал и забрал, – равнодушно зевнула старуха. – Что с того? Теперь она снова у тебя. Вот и радуйся.

– Но как папка здесь оказалась?

– Тебе не все равно? Лучше проверь, все ли там в порядке, не потерялось ли что из твоих расчетов.

Дядя Сема послушно засунул нос в папку, но тут же снова отложил ее в сторону.

– Нет, я так не могу. Возможно, эта папка – единственная улика против преступника. На ней могли остаться его отпечатки или еще что-нибудь. Я не должен ее трогать.

– Так я ее возьму!

И старуха решительным жестом схватила папку прежде, чем сын успел ей помешать.

– Не смей!

Но куда ему было сладить с грозной матерью.

– Возьму и уберу до времени, пока ты снова в разум не войдешь, – сердито проговорила она. – Это надо же так обезуметь! Добрые люди ему папочку его вернули, трудись, мол, голубчик, дальше, твори свою науку. А этот неблагодарный еще нос воротит. Не хочешь – как хочешь. Уберу. Может, потом опомнишься.

Но дядя Сема вскочил на ноги и вцепился в папку:

– Мама, ты что, не понимаешь? Мы должны выяснить, кто сюда приходил. Когда ты нашла эту папку?

– Сегодня, – неохотно призналась старуха.

– А где?

– Там лежала.

И она махнула рукой в сторону входа.

– Тот, кто приходил к нам, и подбросил папку, – догадался дядя Сема.

– А кто приходил? Никто, кроме невестки Андрея, у нас сегодня и не появлялся.

Белла похолодела. Не хватает еще, чтобы эти двое помчались сейчас в полицию с доносом, что папка из дома потерпевших у них и принесла ее Белла.

Тут же она услышала голос дяди Семы:

– Нет, Белла не могла. Если бы папка все это время была у нее, она бы давно мне сказала.

– Она да ее малявки только у нас и были.

– А больше никого не было?

– Я не видела. Может, кто и заходил в прихожую, пока я в кухне крутилась. Оттуда же не видно.

Комнаты в доме были расположены таким образом, что даже стоящая в гостиной Белла не видела прихожей. Что уже говорить о кухне, которая располагалась еще дальше. Если старуха находилась в кухне, когда неизвестный подкинул папку, она и впрямь могла его не заметить.

Но тут другая идея осенила Беллу. Торопов ведь сказал, что все последние дни дядя Сема под плотным наблюдением спецслужб. И если он до поездки на кладбище дом не покидал, тогда наблюдатели должны были видеть человека, который заходил сюда. Хотя Белла сразу самой себе возразила. А что, если злодей с папкой явился уже после отъезда дяди Семы? Наружное наблюдение с дома было снято и сосредоточилось на самом ученом и на кладбище. Значит, никто не сможет сказать, что за человек приходил в дом. Никто его не видел.

А почему, собственно, злодей? Может, тот, кто принес папку, вовсе и не злодей, а, наоборот, человек хороший, глубоко порядочный, раз захотел вернуть имущество его законному хозяину.

Но кто он такой, черт возьми?

От всех этих мыслей у Беллы даже голова пошла кругом.

Но дядя Сема, сразу видно, что великая голова, уже выдвинул новое предположение:

– А не могла папка пролежать в прихожей не день, а несколько дней? Ты как думаешь?

Он обращался к матери, но та равнодушно пожала плечами.

– Могла. Почему нет? Она рогожкой прикрыта была, наружу только кончик высовывался. Сама не знаю, за каким лешим я под эту рогожку полезла. Глянула, а там папочка лежит. Могла час там пролежать, а могла и побольше.

– Несколько дней?

– Запросто.

– Понятно, – пробормотал Сема. – Так мы ничего не выясним. Надо сообщить следователю.

– А вот этого как раз не надо.

– Почему?

– Зачем им знать, что папка снова у тебя?

– А как же?

– Сам посуди: они ведь думают, у кого папка, тот и убийца Юркин. Правильно?

– Да.

– И?

– Что?

– И надо тебе так глупо рисковать?

– А что же делать?

– Сиди себе, работай, восстанавливай результаты. Потом покажешь их порядочным людям, которые оценят их по достоинству. А не этим аферистам вроде Андрюхи и его жены.

Белла удивилась. Впервые старуха позволила себе грубо высказаться об Андрее Георгиевиче и его супруге. Когда свекровь отзывалась о матери дяди Семы неуважительно, Белла этому не удивлялась. Очень мало на свете было людей, которых ее свекровь уважала. Пожалуй, что никого и не было. Разве что ее муж и немножко его непосредственное начальство. Словом, все, что говорила свекровь в адрес Аделины Вилевны, ее невестку ничуть не удивляло. Но оказывается, мать дяди Семы и сама была невысокого мнения не только о жене его друга, но и о самом этом друге.