Пленница страсти - Николь Джордан

Николас знал, что не ошибся в ней. Аврора была живой и страстной, и ей просто надо было помочь осознать это. Сегодняшняя ночь в парке, которая так приятно удивила его, служила тому доказательством. Аврора дала ему то, о чем он так давно мечтал.

Но он хотел большего.

Вспомнив об этом, Ник тихо выругался. Он не мог спокойно стоять и смотреть, как она снова закрывается в своей скорлупе. И когда Аврора с такой нежностью говорила о своем бывшем женихе, Николасу хотелось проломить головой стену.

Как же он ненавидел этого человека! Неужели он действительно ревнует к мертвецу? Но то, как Аврора обожествляла покойного графа Марча, могло свести с ума кого угодно. Пока она не забудет о нем, она не сможет жить полной жизнью… или добровольно отдаться ему.

Ник покачал головой. Он привык выручать женщин из беды, но обычно угроза исходила извне. Теперь же ему предстояло спасти Аврору от нее самой.

Он добьется того, что она признает его своим мужем… и забудет о том, что когда-то любила другого.

Несмотря на надежды Авроры, прибытие Гарри не разрешило вопрос, как избавиться от ее настойчивого, упрямого мужа. Скорее даже наоборот — появление молодого графа Марча дало Николасу повод появляться когда вздумается под предлогом того, что он хочет показать ребенку город.

Их дружба раздражала Аврору. Николас подкупил мальчишку рассказами о кораблях и морских путешествиях, а также своим обаянием. И Аврора понимала, что не может запретить Нику появляться в ее доме, если не хочет расстроить Гарри.

Хотя иногда она была даже рада его приходу — присматривать за десятилетним сорванцом было занятием не из легких. Аврора регулярно брала Гарри с собой на утренние прогулки верхом> но это не ослабляло его тяги к приключениям. Он хотел увидеть мир, а для начала — хотя бы Лондон.

К счастью или нет, но Рейвен тоже быстро подружилась с мальчиком, и они часто проводили время вместе, устраивая скачки в парке. Аврора знала, что не может бранить их, ведь сама положила этому начало.

Но даже состязания с Рейвен не шли ни в какое сравнение с тем, что устраивал Николас. Гарри приходил домой и взахлеб рассказывал о том, что они видели тигров в Египетском зале на Пикадилли, в котором были выставлены экспонаты из Африки и Америки. А через три дня у него разболелся живот от имбирных пряников, которыми он объелся на ярмарке, куда они ходили смотреть на жонглеров и акробатов.

Когда Аврора пыталась объяснить Николасу, что он слишком балует мальчика, тот говорил, что не стоит из-за этого волноваться.

— Ну конечно же я переживаю, — отвечала она. — Я за него в ответе.

— Обещаю, я не позволю, чтобы с Гарри что-то случилось.

Авроре нужно было успокоиться на этот счет, но она не сомневалась, что Николас стал для мальчика настоящим героем и подталкивает его к тому, чтобы тот не боялся рисковать.

Рейвен сопровождала их в Королевский амфитеатр, где акробаты показывали трюки верхом на лошадях. А на следующий день Гарри упал с лошади, пытаясь повторить то, что увидел, и до крови ободрал колени и подбородок.

Аврора была напугана, но Николас заверил ее, что исцарапанные коленки — обязательный атрибут любого мальчика. Когда она продолжила протестовать, он посоветовал не слишком давить на Гарри, иначе он подумает, будто она пытается контролировать его так же, как и мать.

И все же Авроре было не по душе то, что Николас разжигает в мальчике бунтарский дух.

Последней каплей стала картинная выставка на Кесл-стрит. На ней, кроме всего прочего, можно было увидеть фрески с изображением сражений на Ниле, в которых принимал участие флот капитана Нельсона. После этого Гарри говорил только о том, как он хочет отправиться в море.

— Думаю, надо пореже водить его в такие места, — сказала Аврора Николасу, когда они на следующее утро выехали в парк на прогулку.

— Почему?

— Потому что Гарри слишком впечатлительный ребенок. Мне даже подумать страшно, чему он научился у тебя за эти дни.

— Не понимаю, что плохого в выставке египетской иероглифической письменности?

— Я беспокоюсь не из-за этого, а из-за того, что он постоянно находится рядом с тобой. А тебя сложно назвать достойным примером для подражания, Николас.

— Дорогая, пожалуйста, называй меня Брендоном.

Аврора раздраженно закатила глаза.

— Мне не нравится то, что Гарри так привязался к тебе. Представь, как он будет огорчен, когда ты уедешь.

И как огорчится она.

— Из-за того что ты постоянно рассказываешь ему о своих приключениях, он считает тебя героем.

— Ну, насколько я понял, я и в подметки не гожусь его великому и неподражаемому братцу. По словам Гарри, твой обожаемый Жоффрей был шпионом.

Аврора покачала головой.

— Гарри ошибается. Жоффрей ни за что не стал бы этим заниматься.

— Почему ты так говоришь?

— Он был очень интеллигентным человеком. Все свободное время проводил за книгами.

— Какой зануда!

Слова Ника задели Аврору, и все же она промолчала. С тех пор как Николас приехал в Англию, она редко вспоминала о Жоффрее.

Ей было стыдно — как она могла так быстро забыть о нем? Они знали друг друга с самого детства, а теперь Аврора с трудом могла вспомнить его лицо — ведь все ее мысли заполонил образ Николаса.

По сравнению с ее мужем Жоффрей был лишь тенью.

Аврора мысленно упрекнула себя за такие мысли.

— Жоффрей был настоящим джентльменом, — резко ответила она. — И добрым человеком. Он бы никогда не бросил свою семью, чтобы отправиться на поиски приключений, как некоторые мои знакомые.

— Как я уже сказал… зануда.

Глядя, как кипятится Аврора, Николас лишь улыбнулся и кивнул в сторону озера Серпантин.

— Готов поклясться, что твой обожаемый Жоффрей ни за что не привез бы тебя туда посреди ночи и что ты никогда бы не доставила ему такого удовольствия, как тогда мне.

Аврора поняла, что они как раз проезжают то место, куда привозил ее Николас, и покраснела. Однако когда она снова взглянула на него, лукавый огонек в его глазах исчез… вместе с окружающим их миром.

Она замерла, зачарованная его взглядом. Напряжение снова охватило ее, но она испытывала кое-что еще.

Желание. Оно внезапно вспыхнуло в ней, захватив душу Авроры со скоростью лесного пожара.

Две недели она делала все возможное, чтобы казаться безразличной, но чувства, которые она подавляла, не исчезли и дожидались своего часа, чтобы нахлынуть вновь.