Твое злое великолепие - Кара А. Хэвен

колебания неясных эмоций, захвативших разум девушки, — у меня вновь появится семья, счастливая семья. Он иммундус и я скоро стану иммудусом, претегианы немного слабы, но тоже члены семьи, которым нужна помощь, я…

— Чем иммундусы отличаются от претегианов? — Лилит сильнее сжала руку Розалины.

— Он сказал, что претегианы, это изменившие облик, но обделенные разумом, а иммундусы, сохранившие голод, но утратившие свою человечность. Мы едим сердца, а они части тел.

Лилит нахмурилась. Она уже догадалась, что Абрахам является приемным сыном барона Айрона и мог услышать об этом различии от отца. Сейчас ее больше всего волновало то, что нигде, даже в записях, которые могут смотреть исключительно высшие священники и король, не было указано, что иммундусы и претегианы — это на самом деле два разных вида. Барон Айрон прибыл с континента Энрика, где наука наверняка развита лучше, чем на этом захолустном материке, поэтому его ценность как ученного в глазах церкви выше паладина Габриэля или же святой Анфисы. Такой кусок пирога они не могли отдать, поэтому наверняка спрятали его для себя. Интеллектуальный ресурс этого человека действительно невероятен, Лилит была почти уверена, что одно его слово может изменить структуру всего континента Глоаб.

— Роза, ради семьи, согласись на лечение.

Лилит не могла больше тянуть, чем дольше Розалина откладывает лечение, тем сложнее будет вывести из ее организма лишнюю темную материю.

— Раз Лили этого просит, то я соглашусь, — с легкой улыбкой ответила принцесса. Ее волосы начали постепенно седеть, а глаза становится светлее, почти превращаясь в безжизненный серый оттенок.

— Хорошо, ты молодец.

Лилит сосредоточилась и с привычной последовательностью касалась определённых точек тела Розалины при этом произнося непонятные слова на незнакомом языке.

— Лили, мне хочется спать, — вяло произнесла принцесса, потирая уставшие глаза.

— Засыпай, Роза, а когда проснешься, надеюсь ты не вспомнишь этого кошмара, — прошептала Лилит и, схватив падающую принцессу, опустила ее на землю, — Черт, давненько я не занималась очищением, — жаловалась сама себе девушка, разминая плечи.

— Ты закончила? — спросил Габриэль, со спины обнимая Лилит и положив свой подбородок ей на макушку.

— Закончила, но одна я ее не могу отнести, придется тебе мне помочь.

— И ты даже не будешь ревновать?

— А есть к чему? Или ты нарочно будешь действовать мне на нервы, пытаясь вызвать мою ревность?

— Нет конечно, просто если бы это была не принцесса, а какой-нибудь мужчина, я, например, даже не позволил бы тебе его спасать.

— Так вот чему учат юных паладинов из первого силового корпуса, если тебе кто-то не нравится, не спасай! Я запомню, — насмешливо отшутилась Лилит, пытаясь выбраться из чужих объятий.

— А святые из белого второго корпуса не так далеко убежали от паладинов первого, втихую устраивая восстание, — легко посмеялся Габриэль, еще сильнее обнимая худое женское тело.

— О чем это ты? Что б ты знал, спланировать переворот очень трудно, так что мы определенно более умелые, нежели простачки из первого корпуса, вы только и делаете, что деретесь используя материю, а мы исцеляем и восстанавливаем.

— Зато благодаря мне царит мир во всем мире.

— О да, твои шесть месяцев беготней по границе, где ты словно сумасшедший убивал претегианов, действительно удержали мирные отношения между Веспон и Броал.

— Вот видишь, какой я великий человек, — смеясь, сказал Габриэль, устремив свой холодный взгляд на спящую принцессу и, словно что-то вспоминая, хитро улыбнулся, — кстати, все же перед очищением должны спрашивать согласия больного, перед тем как лечить его, неважно, алур это или священник, верно же?

— Об этом осведомлены все, кто имеет дело с материей. Задавая такой бессмысленный вопрос, что ты хочешь услышать?

— Я к тому, — улыбка Габриэля стала шире, когда он полушепотом спросил, — как твой брат смог провести очищение перед отъездом, не получив моего согласия?

Глава 40

— Ах, так ты об этом, — наконец поняв в какую сторону клонил Габриэль, она облегченно выдохнула, этот вопрос рано или поздно должен был прозвучать, поэтому она уже была подготовлена, — мой брат не проводил очищение, а заставил тебя почувствовать твои настоящие эмоции в тот момент. Я предполагала, что ты будешь немного растерян из-за прилива незнакомых чувств, но в итоге все прошло гладко и ты даже ничего не заметил, так как эти два заклинания, по сути, похожи, но в тоже время отличны. К тому же, мы, наоборот, хотели повысить уровень твоей темной материи, поэтому ни о каком очищении и мысли быть не могло. Считай, что мы просто устроили небольшое шоу, чтобы ты не так сильно задумывался, входя в замок Фритч.

— Вы все так детально спланировали, а что, если бы я не отправился в графский замок?

— У нас на каждую ситуацию несколько планов. Мы годами готовились к восстанию и, конечно, предусмотрели то, что ты мог отказаться от задания, заблудится, случайно встретить претегиана и умереть, мы все учли, но, к счастью, обошлось все куда лучше, чем мы изначально думали.

— Верно, ведь вы не предполагали, что я могу так внезапно перейти на вашу сторону, — смеясь, ответил Габриэль, прежде чем сделал задумчивое лицо, — кстати, раз ты упомянула претегиана, есть кое-что интересное, что я узнал у Абрахама, пока ты успокаивала принцессу.

От холодного обращения к бывшей возлюбленной Лилит была счастлива и в тоже время напугана. Она боялась, что через какое-то время Габриэль также устанет от нее, сочтет не той, которую он ждал всю жизнь и, бросив, уйдет, оставив ей еще большую рану, чем некогда ненавистная мать. Он был непредсказуем и это пугало больше всего. Габриэль ей нравился, но она еще не чувствовала той всепоглощающей любви, о которой пишут в сказках, ей нравилось его общество, забота, шутки и флирт, рядом с ним было спокойно и она чувствовала себя в безопасности, как за крепкой стеной, которая бы защищала ее от мороза зимы и гнета отголосков о том, какой именно она должна быть. И если человек, с такой великой любовью обнимавший ее спину, пропадет, она бы сошла с ума от горького чувства ненависти, перемешенной с жгучем желанием сладкой мести, и заболела бы пургоменторумом.

— И что же ты узнал? — хрипло спросила Лилит, не в силах унять появившиеся в ее голове сомнения, которые, подобно шепоту дьявола, рассказывали ей самые ужасные вещи, которые мог бы совершить Габриэль, после их «медового месяца» пылких чувств.

Заметив, что Лилит начала вести себя немного странно, Габриэль слегка сузил глаза, прежде чем приблизится к ней и поцеловать. Девушка, ошеломлённая внезапным порывом, не сразу ответила на поцелуй, но она