S-T-I-K-S. Люгер - Денис Владимиров

– Судебное заседание по делу Люгера объявляю открытым. – И удар молотка, подкрепляющий слова.

Все просто. Никаких адвокатов или прокуроров. Бородач споро вызывал свидетелей, делая пометки на своих листках по ходу их рассказов, изредка задавая уточняющие вопросы.

– Я сразу понял, что он преступник! – категорично заявил Михалыч и потряс назидательно пальцем над головой, нет, натуральный Ленин на броневике. – Пусть и не мур, но где-то рядом. Он зашел, а у меня мороз по коже!

– Скажи еще – обосрался! – вскочил с места Каштан.

– Разговоры, – властно оборвал его Боровик. – А ты давай по делу, без всякой этой ерунды. Если понял, что преступник, почему не вызвал ГБР? Почему сам не прореагировал?

Михалыч нервно сглотнул. Надо же, а судья еще тот перец. Владелец бара уже без всяких эпитетов рассказал о моих действиях, но совсем без прикрас не обошлось: я якобы и «зло зыркал», и «похотливо смотрел», и «щелкал пальцами и вел себя, будто фриц на оккупированной территории».

С тобой, сука, тоже сочтемся!

Затем выступал невысокий хмырь, было в нем что-то бабское, надо же – сам Люля.

По его характеристике, я совершил преступление чуть ли не против бога, грохнув минимум ангелов или агнцев, такие у него работники были – любо-дорого послушать.

– Нимб им не мешал? А крылья? – мрачно воззрился на него судья. Видимо, его мнение совпало с моим.

– Что?

– Говорю, нимб им не мешал? Я вот его не заметил. Хотя не далее часа назад видел записи с камер – банда бандой. Поэтому заканчивай нести ерунду.

За час выступить успели все, и Боровик удалился на обдумывание приговора. А я же подумал, что пошел он выпить кофе, потянуть время и, чем черт не шутит, покурить.

– Что, страшно? – к клетке подошел Ковбой, по движению его пальцев с зажатой между ними сигарой расступились оба конвоира.

– Нет.

– А что так? – показывая желтые от никотина зубы, осклабился тот. Похоже, курил он пачками и пил кофе ведрами.

– Смысл?

– Это как? – Ковбой рассмеялся, будто я сказал что-то донельзя смешное. Действительно, или с головой у него беда, или играет хорошо. Впрочем, трудно тут, в Улье, оставаться нормальным. Постоянный стресс, алкоголь в том же живце для психики ничего хорошего не несут.

– Боишься – не делай, а сделал – не бойся, – повторил я тюремную поговорку.

– Тоже верно. И интересная жизненная позиция. Хочешь? – протянул он мне через прутья решетки бутылку с виски.

– Нет.

– Пей, терять тебе нечего, поверь мне на слово, глотни хорошо! Чтобы звон пошел!

Я посмотрел на охранников, те стояли с такими рожами, будто ничего не происходило. Судья? Да плевать! Болело все, после того как на мне танцевали гопака местные. Сделал большой глоток. И все же виски и наш самогон – близнецы-братья. Нет в нем того благородства коньяка или игривости вина и шампани, а только облегчение и дурнина для страждущих.

– Неплохо, – прокомментировал я.

– А то! Не знаю, свидимся ли мы еще, но хорошие люди тебе повстречаются обязательно везде и всегда… – Ковбой тоже приложился к бутылке. Кто он такой и какие хорошие люди, спрашивать я не стал. На его среднем пальце красовался массивный болт-печатка, с таким же, может, чуть меньше, чем у меня, черным квадратом. И как его не разглядел раньше? А мороз пошел, пошел по коже.

– Ладно, пойду я. Жаль, что поздно узнал о тебе.

И прошествовал к выходу из зала. Полы длинного плаща развевались. Я проводил его с полуулыбкой – что ни говори, а харизма у мужика зашкаливала. Настоящий Ковбой. И за этой гримасой я еще и старался скрыть настоящие чувства – полную растерянность. Братья из Черного квадрата?

Едва за Ковбоем захлопнулись дверные створки, появился судья. Был он хмур. Решение непростое? Он тут же одарил меня крайне злым взглядом. Таким обычно смотрят на тех, кого ненавидят больше жизни. Странно, вроде бы ничего ему не сделал. Или дело в Третьяке?

Удар молотка привел расслабившуюся аудиторию в чувства. Все подобрались, лица стали серьезными.

– Я изучил все материалы по рассматриваемому делу, как за, так и против. И по совокупности совершенных преступлений приговариваю рейдера Люгера к наказанию в виде конфискации всего имущества в пользу Острога для погашения причиненного ущерба. Однако его вопиющее поведение, нарушающее наши законы, должно не только караться материально, но и сам он должен понести справедливое наказание. «Да воздастся каждому по делам его»! Три трупа, хотя двоих можно было спасти, – это слишком даже для Улья! Как и применение боевой гранаты в стенах нашего славного города! У нас часто говорят, желая сказать о непредсказуемости судьбы и судьбоносных траекторий: пуля – дура. И каждый знает, что осколки еще дурнее! Поэтому удивительно, что никто больше не пострадал от необдуманных действий преступника, кроме двух честных рейдеров, которых он же и добил. У нас цивилизованный стаб, и здесь есть дети… – гудел Боровик, будто из бочки, голосище сейчас был под стать оратору, густой, сильный, мощный, а до этого звучал совсем по-другому – обычный бас. – Поэтому приговариваю рейдера Люгера к шести месяцам исправительных работ. Долг перед обществом ему предстоит отдавать на двадцать втором форпосте. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

– Да вы охренели! – выкрикнул с места Дохлер. – Лучше его бы сразу к смертной казни!

– За неуважение к суду…

Но уже стихийный гомон все поглотил. Слышалось от недовольных: «Смерть! Смерть! Несправедливо! Произвол!», от моих сторонников тоже неслось про несправедливость, но настораживали реплики: «Это же Сердце Дьявола!»

– Давай на выход, и не глупи! Все для тебя закончилось! – предупредил конвоир, вытаскивая меня из клетки.

– Дикий, погоди минуту, с крестником дай пообщаться. Напутствие дам!

– Ну-ну, – усмехнулся тот. Но отошел чуть в сторону и не стал меня торопить. – Ладно, минута, время пошло.

Третьяк же заговорил:

– Мы больше ничем не сможем помочь. Единственное – постарайся выжить на начальном этапе. Думай, потом делай. И да, проблема у тебя еще имеется, не хотел говорить, и так всего на тебя навалилось, но теперь вряд ли мы встретимся. Вчера поздно вечером со мной связался Кварц и просил передать, что он внимательно изучил все твои данные, связался с кановцами. В общем, для тебя, парень, конец. В полном смысле. Они тебе обещают всего лишь три месяца, после этого процесс обращения в мертвяка необратим, – крестный вздохнул, глубоко и печально.

А меня будто мешком цемента оглоушили.

– Как три месяца? – переспросил я, даже подаваясь вперед, в голове же сотни мыслей. Конвоир подобрался, видимо, ему не понравились мои излишне резкие движения.

– Не знаю как, я не знахарь. Но порой и они ошибаются, только в твоем случае это скорее фантастика, Кварц – профи. Настоящий. Поэтому для тебя удачный исход маловероятен. Думай, короче… Тут я тебе не советчик. Надеялся, хоть здесь обойдется, но эта сука, – кивнул он в сторону невозмутимого судьи, который сейчас внимательно смотрел на зал, судя по всему, вычленяя злостных нарушителей спокойствия местной Фемиды. – Отомстил он, по мне удар нанес. Но ты не думай, я ему тоже принесу букет из роз!