История призрака - Джим Батчер

Я вдруг почувствовал, что вторгся в чужие, глубоко личные воспоминания. Я закрыл глаза и отвернулся.

Воспоминания, сообразил я. Это все из воспоминаний сэра Стюарта. Именно их он использовал против привидений при нашей первой встрече. Оружием его стали не воспоминания о войне или разрушении, но те, что он ставил дороже всего, — те, за которые он готов был сражаться.

Вот почему он использовал в бою тот топор, этот пистолет. Никто не мешал ему воссоздать намного более совершенное оружие, но в воспоминаниях своих он пользовался именно таким, потому оно и стало источником его силы, воплощением его стремления изменить окружающее.

Они олицетворяли самого сэра Стюарта. В них заключалась его магия.

Воспоминания равнялись силе.

Некоторое время я еще сомневался в том, что все так просто. Однако изрядная часть магии и впрямь сравнительно проста — только не путайте простоту с легкостью.

И выяснить я это мог только одним способом.

Первое в моей жизни заклятие, которое сотворилось у меня на тех давних школьных соревнованиях, вышло случайно, по совпадению. Его и магией-то можно назвать лишь с натяжкой. Первое заклятие, которое я сложил сознательно, целенаправленно, вызвало к жизни огонь.

Этому меня научил Джастин Дюморн.

Я вспомнил тот вечер.

— Но я не понимаю, — жаловался я, растирая виски, в которых пульсировала боль. — Если не получилось прошлые пятьдесят раз, с чего бы ему получиться сейчас?

— Сорок шесть раз, — поправил меня Джастин, как всегда спокойно.

Он говорил с легким акцентом, но я никак не мог уловить, каким именно. По телевизору я такого не слышал. У самого Джастина телевизора не было. Мне приходилось удирать каждый пятничный вечер, чтобы посмотреть очередную серию «Рыцаря дорог» — я очень боялся упустить сюжетную нить.

— Гарри, — произнес Джастин.

— Ладно, — вздохнул я. — У меня голова болит.

— Это вполне естественно. Ты прокладываешь в своем сознании новые тропы. Будь добр, еще раз.

— А могу я прокладывать тропы где-нибудь в другом месте?

Джастин посмотрел на меня из-за своего рабочего стола.

Мы сидели у него в кабинете, как он называл одну из гостевых спален в небольшом доме милях в двадцати от Де-Мойна. Как и в большинство других дней, одежду его составляли черные брюки и серая рубашка. Бороду свою он подстригал довольно коротко, безукоризненно ровно. Руки его с очень длинными, изящными пальцами могли сжиматься в твердые как камень кулаки. Ростом он был выше меня — как и большинство взрослых тогда — и никогда не обзывал меня обидными словами, даже когда приходил в ярость. Этим он отличался от остальных приемных родителей, у которых мне пришлось пожить.

Если я доводил Джастина до гнева, он вместо «будь добр» переходил к кулакам. Он никогда не бил меня с криком, никогда не тряс за ворот или за волосы, как поступали другие мои опекуны. Когда он меня бил, это каждый раз случалось молниеносно и очень точно, а потом проходило. Как когда Брюс Ли на экране бьет врага. Только Джастин никогда не издавал при этом дурацких воплей.

Я отвернулся от Джастина, низко опустил голову, а потом посмотрел на потухший камин. Я сидел перед ним по-турецки. В камине лежали шалашиком дрова и хворост. От камина исходил легкий запах дыма; подложенная под хворост мятая газета чуть потемнела в одном углу, но загораться упрямо не желала.

Краем глаза я видел, что Джастин снова углубился в свою книгу.

— Еще раз, будь добр.

Я вздохнул, закрыл глаза и попробовал сосредоточиться. Начинать надо с дыхания — оно должно быть ровным, размеренным. Потом, расслабившись, надо накапливать энергию. Джастин учил меня представлять в уме светящийся шар чуть выше солнечного сплетения, разгорающийся все ярче и ярче, но это все ерунда. Вот когда это делал Серебряный Самурай, энергия сгущалась у него вокруг рук и глаз. Зеленый Фонарь накапливает ее в кольце. У Стального Кулака светятся кулаки — вот круто! Кажется, у Железного Человека что-то светится в груди, но он типа один такой, и потом у него все равно нет сверхсилы.

Я представил себе, как энергия накапливается у меня вокруг правой руки. Ладно, пусть там.

Я представил себе, как она разгорается ярче и ярче, как руку мою окутывает алая аура — словно у Стального Кулака. Я ощутил, как энергия покалывает кожу невидимыми булавками, заставляя волоски на руке встать дыбом. И когда я почувствовал, что готов, я подался вперед, сунул руку в камин и произнес как мог отчетливо:

— Sejet!

И, говоря это, щелкнул кремнем зажигалки «Бик», которую прятал в правой руке. Огонек немедленно воспламенил газету.

— Погаси, — произнес Джастин почти над самым моим ухом.

Я дернулся и уронил зажигалку. Сердце заколотилось с частотой миллиард ударов в минуту.

Его пальцы сжались в кулак.

— Я не люблю повторять.

Я поперхнулся, полез рукой в камин и вытащил газету из-под дров. Я немного обжегся, но не так сильно, чтобы плакать или чего такого. С горящими от стыда щеками я захлопал огонь руками.

— Дай мне зажигалку, — все тем же спокойным тоном произнес Джастин.

Я прикусил губу, но послушался.

Он взял зажигалку и несколько раз подбросил на ладони. На губах его играла легкая улыбка.

— Гарри, полагаю, такая изобретательность сослужит тебе хорошую службу, когда ты вырастешь. — Улыбка исчезла. — Но ты пока не вырос, мальчик мой. Ты ученик. Такие штуки сейчас не пройдут. Никак.

Он сжал кулак.

— Sejet! — прошипел он.

Рука его взорвалась, превратившись в шар ало-голубого пламени, по сравнению с которым энергия Стального Кулака казалась так, бледной подделкой. Я поперхнулся, уставившись на это. Сердце забилось даже еще быстрее.

Джастин повертел рукой в воздухе, давая мне хорошенько убедиться в том, что это не иллюзия — вся рука по локоть окуталась огнем.

Но не обгорала.

Джастин поднес руку к самому моему лицу — так близко, что жар едва не обжигал мне нос, но сам не морщился, и кожа его оставалась нетронутой.

— Если ты изберешь этот путь, рано или поздно это у тебя получится, — спокойно произнес он. — Умение владеть стихиями. И что важнее умение владеть собой.

— Э... — пробормотал я. — Чего?

— Люди по природе своей слабы, парень, — продолжал он все тем же ровным голосом. — Эта слабость проявляется множеством способов. Например, ты сейчас хочешь закончить урок и убежать на улицу. Даже зная, что полученные знания могут оказаться жизненно важными. И все равно тебе хочется сначала играть и только потом учиться. — Он вдруг разжал ладонь и уронил зажигалку мне на колени.

Я вздрогнул, когда она коснулась моей ноги, и вскрикнул от неожиданности. Но красная пластмассовая зажигалка просто лежала на полу; огонь ее не повредил. Я осторожно коснулся ее кончиком пальца — она ни капельки не нагрелась.