Дом на краю ночи - Кэтрин Бэннер

– Это общественная земля, – произнес отец Игнацио. – И в любом случае не лучше ли было бы, синьор д’Исанту, разрешить все мирно и не доводить до драки?

Андреа двинулся на священника, как будто это был один из крестьян его отца.

– Дойдет до драки с любым, кто попытается забрать землю моего отца! – крикнул он. – И если кто из вас, stronzi, пересечет эту ограду, да будет святая Агата мне свидетелем, я вступлю с ним в драку! Хотите попробовать?

Бепе сделал еще один провокационный шаг вперед. Андреа размахнулся и ударом серебряного набалдашника своей трости свалил Бепе на землю.

– Все участники захвата земель уволены, – объявил Андреа собравшимся крестьянам. – Ищите другую работу. Вы больше не будете сборщиками урожая на землях моего отца, вы stronzi, вы figli di puttana, если вы не уважаете эту работу как подобает!

– Где твой отец, Андреа? – спросил священник, положив руку на плечо молодому человеку. – Разве это не его дело? Не стоит торопиться и лишать работы семьи, которые трудились на вас из поколения в поколение.

– Я не позволю насмехаться над собой. Амфитеатр наш, земля эта наша…

С побелевшим от гнева лицом Андреа вновь замахнулся тростью. Крестьяне разбежались. Ослик Бепе заревел, вырвался из рук державшего его Агато и размашистым галопом понесся по дороге, забыв про хозяина. Все вышло из-под контроля. Агенты il conte, стоя позади Андреа, зорко следили за ситуацией, держа ружья наизготовку.

– Захват земель закончен, – сказал Андреа. – Вы уволены.

– Так или иначе, этот амфитеатр не лучший образчик в своем роде, – утешал профессор, пока Амедео бинтовал разбитую голову Бепе за стойкой бара. – Судя по тому, что я увидел. Римский, маленький, довольно сильно поврежденный. Все же я хотел его рассмотреть повнимательнее, но мне жаль, что вы получили удар по голове из-за меня, Бепе. И мне невыразимо жаль, что крестьяне потеряли работу.

Бепе буквально дымился от злости.

– Я снова выйду в море, – поклялся он. – Я буду рыбачить. Я сыт по горло этим островом и этим stronzo conte.

На следующий день Бепе свернул свой коммунистический флаг и вышел в море на старой лодке Пьерино, которую он перекрасил и назвал Santa Maria della Luce. Бороздя бурные воды, он не возвращался на остров по две недели кряду.

– Если я не придумаю, как все тут улучшить, – любил повторять он с горечью во время своих кратких возвращений, – я уеду куда-нибудь.

Но неудача с захватом земель дала толчок другому благословенному событию, так как именно она привела профессора Винчо к новому, более важному открытию.

Во время ссылки профессору не приходилось слышать о прибрежных пещерах. О них кто-то случайно упомянул на пятый день его пребывания на острове, когда профессор сидел на веранде бара, попивая лучший limettacello[73] Джезуины и изучая красную книгу Амедео. После смерти Джезуины осталось двенадцать бутылок limettacello, их доставали только для особых гостей. Десять бутылок все еще были непочатыми. Теперь же подогретому парами ликера археологу, читавшему историю про пещеры в блокноте Амедео, пришла в голову мысль. Он наклонился вперед и слегка дотронулся до руки доктора:

– Эти катакомбы, они существуют или это миф?

– Существуют, – ответил Амедео слегка удивленно.

– Да-да, – тут же вмешался Риццу, – огромные пещеры. С черепами и костями и разными предметами. Разного рода реликвиями.

Этой новости профессор обрадовался как ребенок. Пролив limettacello, он кинулся наверх за фонариком, но вернулся со своей странной щеткой-скребком и снова побежал к себе в комнату. И замахал руками на ассистента, посылая его за оборудованием:

– Принесите экраны, щетки, оба скребка. Нет, стойте, просто идите сюда немедленно, все это мы принесем позже!

Риццу отвез профессора на своей повозке к пещерам, всю дорогу размышляя, не повредился ли старикан умом после неудачи с амфитеатром.

– Да там особо не на что смотреть, – предупредил он. – Так, одни кости старые. Может, я чуток преувеличил.

Как только они доехали до пещер, профессор тотчас нырнул в темноту. Поглаживая стены, как любовник поглаживает изгибы тела возлюбленной, он объявил, что это место является некрополем, городом мертвых.

– Большая редкость. Важная находка, – сказал он. – Место, где в древности хоронили людей. Есть лишь несколько подобных мест, столь же хорошо сохранившихся. Синьор Риццу, это намного более важная находка, чем римский амфитеатр! Ваш некрополь имеет мировое значение. Ему может быть тысячи лет.

– Город мертвых? – удивился Риццу. – Тогда понятно, откуда наше проклятие плача.

Услышав о том, что профессор назвал Кастелламаре местом мирового значения, жители острова сразу возгордились. Они всегда подозревали, что это так, но теперь умный человек из города это подтвердил!

Через неделю из Болоньи прибыла целая команда археологов. В пещерах они разбили шатры, поставили ограждения, столбики, натянули веревки. От подземных толчков часть черепов сместилась, и открылся проход во вторую пещеру. Выкапывая землю из прохода тем, что всем казалось кисточками для бритья и зубочистками, археологи обнаружили систему захоронений, тайник с посудой и две золотые монеты. Сидя в баре, Риццу рассказывал, что археологи намерены раз и навсегда разрешить загадку рыданий, и местные жители выразили готовность помогать. На третий день у пещер появился старик Маццу с тяпками и лопатами.

– Вам это понадобится, – сказал он. – Это же позор, что вы не можете купить нормальное снаряжение. Вот мы решили сделать вам подарок.

Археолог принял подарки с легким поклоном, но, когда старик Маццу проходил мимо пещер на следующий день, он был разочарован, увидев, что приезжие все еще разгребают землю своими щеточками. Через месяц к ним присоединилась команда немецких археологов. С рассвета и до темноты иностранцы отбивали куски от скал, скребли землю и радостно вопили на своем языке, когда находили очередное сокровище.

Тем временем Мария-Грация, поняв, что бар и остров были предназначены для нее самой судьбой, перестала себя жалеть и решила, что надо извлечь из происходящих событий пользу.

Бепе отказался от своих коммунистических взглядов, но теперь у него возникла другая идея. Войдя в бар как-то вечером и небрежно бросив на стойку небольшого тунца, он объявил о намерении организовать паромную переправу.

– Il conte делает все, чтобы мы варились в собственном соку, друг другу продавали и покупали. Я пытался в этом разобраться. Он устроил все так, что мы не зарабатываем денег, а те деньги, что зарабатывает он, уходят с острова и тратятся в ресторанах Палермо, Парижа и Рима. А у нас нет даже нормального парома. Я хочу, чтобы мои дети получили образование на материке. И почему люди не могут приезжать сюда на пароме и уезжать на нем? Я бы хотел, чтобы на остров приехали туристы и купили у Винченцо его картины, и пили кофе в вашем баре, и осматривали достопримечательности, как они это делают в Афинах, Валлетте и Палермо. У нас ведь проводятся настоящие археологические раскопки.