Опричнина. От Ивана Грозного до Путина - Дмитрий Винтер

Интересна реакция Ногая на изгнание кипчаков из Венгрии. Вместо того чтобы радоваться тому, что «их холопы и конюхи» – кипчаки вынуждены вернуться к своим «господам», татаро-монголы в 1285 г. предпринимают набег на Венгрию. Почему? И, кроме того, чьими силами? «Олдамур в 1285 г. с шайкой куманов (латинское название половцев-кипчаков; выделено мною. – Д. В.) и ногайских татар…» предпринимает нашествие на Венгрию[629]. Похоже на то, что кипчаки действительно были ордынским войском и теперь, после их изгнания, ордынцы хотят восстановить свое господство в Венгрии и на Балканах. Похоже также, что им это на какое-то время удалось. В 1290 г. король Ласло IV, пытавшийся, очевидно, организовать сопротивление, погиб. По официальной версии, он был «убит своими же куманами», на которые якобы опирался и вместе с которыми «хозяйничал в стране по-свински»[630](а может быть, просто «куманы», а не «король Ласло вместе с ними». – Д. В.).

В 1292 г. татаро-монголы подчиняют Сербию (что можно сделать только с территории Венгрии) и правят ею до 1299 г. Господство татаро-монголов в Болгарии продолжается непрерывно с 1242 до 1301 г.[631]Интересно, что как раз в 1301 г. в Венгрии пресекается королевская династия Арпадов. Совпадение? Или венгры, окончательно изгнав завоевателей (тогда же, в 1301 г.), решили избавиться и от короля (Эндре III), который не смог их защитить (а может быть, и прямо сотрудничал с завоевателями)? Этот король правил с 1290 по 1301 г., «постоянно вел войну с Альбрехтом Австрийским и своими подданными (выделено мною. – Д. В.)[632]и по официальной истории, при нем в стране царила «анархия» (а может быть, шла борьба с вновь пришедшими «татаро-монголами», в которой венграм помогали австрийцы?). И похоже на то, что в 1301 г. Орда из Венгрии таки была изгнана.

Помимо всего прочего, после 1301 г. в Венгрии воцаряется французская Анжуйская династия, та самая, которая с 1268 г., после победы папы над Гогенштауфенами, воцарилась и в Неаполе, откуда последние были изгнаны. Вообще, Франция оказала большую помощь папе в его борьбе с императором. Надо думать, и венграм в их борьбе с Золотой Ордой.

Короче говоря, у потомка Мамая и создателя «новой Орды» Ивана Грозного были достойные геополитические предшественники. Правда, оба в конечном счете потерпели поражение…

Итак, Иван Грозный вступил на ту же дорожку, что и его предшественники – гунны и татаро-монголы: заключил союз с «Римским цесарем» (теперь – с мировой империей Габсбургов) против национальных государств Европы. В том числе, по существу, этот союз был направлен и против России. К. Валишевский приводит слова Ивана Грозного, обращенные к служившему у него немцу: «Смотри, взвешивай лучше! Все русские – воры!» и добавляет, что царь считал себя представителем чуждой Руси расы завоевателей (подругой версии, прямо говорил, что предки его – германцы)[633]. Если это правда, то здесь мы уже видим отношение к своему (или все же не к своему?) народу, так хорошо знакомое нам по временам более поздним («с нашим народом иначе нельзя!»).

Впрочем, Грозный царь и вообще был проникнут презрением к человечеству, которое-де неспособно к «самоопределению» и нуждается в самой строгой и суровой власти[634]. Но все же главное – в том, что новая политика царя была направлена в том числе и против национальных интересов России. Об этом – в конце книги, а пока вернемся снова к внешней политике.

Так, когда Речь Посполитая (созданная в 1569 г. двуединая монархия из Польши и Литовского княжества) после пресечения в 1572 г. со смертью Сигизмунда-Августа польской династии Ягеллонов выбирала себе нового короля, Иван Грозный активно вмешался в борьбу за польский престол. Как раз тогда, в 1570 г., Россия и Речь Посполитая заключили трехлетнее перемирие. Кстати, мира тогда просила и Швеция, она на тот момент так нуждалась в мирной передышке, что готова была купить мир даже ценой уступки Ревеля (который Иван Грозный так и не смог взять – ни до того, ни после). Мы помним, что Иван требовал от Швеции выдачи Екатерины, сестры Сигизмунда-Августа; И. де Мадариага предполагает, что он хотел занять освободившийся трон через династический брак с нею[635]. Но время было упущено: Швеция, как уже говорилось, успела заключить мир с Данией, Польшей и Ганзой, так что перестала нуждаться в мире с Россией и отказалась от него. Р. Г. Скрынников объясняет это некомпетентностью опричной дипломатии[636], и это, возможно, верно, однако гораздо большее значение имели амбиции самого царя и его невежливое, мягко говоря, обращение с послами и с теми, кто их послал. Так или иначе, еще один шанс был упущен. Нет, не прав Дм. Володихин, надо было в 1566 г. заключать мир!

Что касается Польши, то Иван IV добивался литовской короны для себя, а польской – для австрийского эрцгерцога Эрнеста, предвосхитив, таким образом, будущие разделы Польши. Помимо всего прочего, он имел и внутриполитические основания добиваться только Литвы. Дело в том, что Польша была более демократической по своему политическому устройству, так как «сеймики» шляхты ограничивали власть панов, тогда как в Литве ничего подобного не было, королевскую власть, как и в Московии до начала работы Земских соборов, ограничивал только Сенат из магнатов, аналог московской Боярской Думы[637]. Эту горстку людей подчинить абсолютной власти было легче, чем многочисленную шляхту. Хотя я лично подозреваю, что удовлетвориться одной Литвой царь планировал лишь временно, пока не «скрутит» литовских магнатов…

В то же время царь был категорически против избрания на польский престол французского принца Генриха Валуа, каковое избрание как раз и состоялось[638]. С учетом тесных союзнических отношений между Францией и Турцией Грозный имел основания утверждать, что король-француз «больше будет желать добра Турецкому, чем христианству» (т. е. Габсбургам и самой России; справедливо, но «желать добра» Золотой Орде – лучше ли. – Д. В.). Царь даже не то предлагал императору и датскому королю не пропускать Генриха в Польшу[639], не то совместно с императором требовал этого от Дании[640].