Когда отцветают розы - Барбара Майклс

отец уже ждал ее. Когда в сопровождении метрдотеля она подошла к столику, он учтиво привстал, приветствуя ее. Она даже не подозревала, насколько другим человеком стала за последние несколько дней — она смотрела на отца как на незнакомца, с которым прежде не встречалась, но много о нем слышала.

«Представительный мужчина» — так отзывались о нем многие. Слово «привлекательный» не совсем к нему подходило: черты лица были немного грубоваты, глаза слишком глубоко посажены под густыми бровями, губы постоянно сжаты в напряженную линию. Однако же представительный. Он был высок, прям и все еще строен. Волосы не тронуты сединой, за исключением проблесков на висках. «Интересный мужчина» — еще одна характеристика его внешних данных употреблялась по отношению к нему.

Он по своему обыкновению прикоснулся губами к ее щеке и дал официанту усадить ее прежде, чем сел сам. Диана почувствовала, что внутреннее напряжение спадает. Если бы он на нее сердился, уже дал бы понять. Не поцеловал бы — это точно.

— Хорошо выглядишь, — сказал он так, словно встретил знакомую, с которой сто лет не виделся. — Деревенская жизнь тебе, пожалуй, на пользу.

— Рада, что тебе так кажется, — Диана углубилась в меню. Папа теперь будет говорить ничего не значащие банальности, пока официант не примет заказ и не удалится. Его привычки она изучила прекрасно.

Когда они сделали заказ, он достал из своего чемоданчика папку.

— Это то, что ты просила.

— Спасибо, — она положила папку в свой «дипломат».

Деловая встреча адвокатов за ленчем. Но его следующая реплика не была уже столь официально обезличенной:

— Не понимаю, чего ты добиваешься, Диана. Все твои усилия впустую.

— Откуда ты знаешь? — вызов, прозвучавший в этом вопросе, отнял остатки ее храбрости. Она не решилась произнести вслух, что думала: «Ты же не Господь Бог».

— Наверняка я, конечно, не знаю, но есть много оснований полагать, что твоего брата нет в живых — погиб в результате несчастного случая, скорее всего. В больших городах вроде Нью-Йорка люди гибнут, как мухи — безвестные и неоплаканные. В маленьком городке подобное невозможно. Там насилие — редкость.

— Со мной, однако, случилась крупная неприятность в субботу, — сказала Диана. — Семь пуль сорок пятого калибра.

— Ну-ка, рассказывай, — велел он после небольшой паузы.

— Этот же человек вполне мог убить Брэда. Он патологически ревнив, а его бывшая жена была… хорошей знакомой брата. Она ночевала у меня. Охотился он за ней, но был настолько пьян, что мог прикончить любого, кто оказался бы между ним и Мэри-Джо.

— Понимаю, — он зацепил вилкой лист салата и принялся медленно его пережевывать. — Но ведь тело не было найдено.

— Вокруг дома сотни акров леса и лугов, а если взять всю округу, то и не сосчитать. Ларри — здоровенный мужик. Такой может выкопать очень глубокую могилу.

Отец внимательно посмотрел на нее.

— Ты начинаешь удивлять меня, Диана. Быть может, все не так бессмысленно, как я полагаю. Что ты собираешься делать дальше?

Редкое для него признание самой возможности собственной неправоты вселило в Диану уверенность. Еще она была благодарна ему — его явно взволновало известие, что Ларри все еще на свободе.

— Мне страшно от того, что ты там одна. Возвращайся в Филадельфию, пока его не поймают.

— Я не одна.

Отец беззвучно фыркнул.

— Ты имеешь в виду бывшую жену? Жила бы уж лучше одна, чем с такой приманкой для этого разбойника.

Диана обрисовала ему ситуацию более детально.

— Ах, так там вас четверо! Что ж, я тебе верю и знаю, что ты не свяжешься с глупым провинциальным мальчишкой. И еще раз признаю, что в данном случае ты, быть может, права, а я — нет. Придется благословить тебя на дальнейшее и помочь всем, что в моих силах. Не нанять ли частного детектива? Эти деревенские полицейские…

— Они по крайней мере ориентируются на местности. Городскому «пинкертону» там делать нечего.

— Возможно, — он некоторое время ел молча и размышлял. — Дай мне знать, когда они схватят этого парня. Я хотел бы с ним побеседовать.

Подразумевалось — допросить, но Диана все равно была рада его неравнодушной заинтересованности. Да и в профессиональном смысле едва ли нашелся бы кто-то другой, способный так придирчиво и въедливо проводить допросы свидетелей и обвиняемых. Они обсудили другие варианты так тепло и по-семейному, как не бывало меж ними уже очень давно. Диане было приятно сознавать, что она неверно истолковала причины, побудившие его встретиться с ней. Судьба Брэда ему небезразлична. Жаль, что гордость не позволяет ему более открыто высказать наболевшее, но уж такой он человек, и с этим ничего не поделаешь.

Они закончили с едой и дожидались кофе, когда взорвалась подлинная «бомба». Он сказал:

— Мне надо тебе, Диана, кое-что сообщить. Будет лучше, если ты узнаешь об этом не по телефону, а прямо от меня, с глазу на глаз. Я подал на развод. — Он выждал немного, наблюдая за ней, и продолжал: — И что, ты не удивлена? Не будет упреков или уговоров?

— Мне, наверное, следовало этого ожидать, — ответила Диана. Если она чему и удивлялась, так только собственному спокойствию.

— В самом деле следовало. Ты же разумная женщина. Само собой, я буду заботиться о твоей матери до конца ее дней. Боюсь только, что ее придется отдать в пансион.

— Нет! Она ненавидит богадельни. Ты не можешь…

— Когда позавчера вечером я вернулся домой, она была в коме. Еще полчаса, и она бы умерла. Она стала очень много пить. В сочетании с успокоительным…

— О Боже! — Диана полезла за платком.

— Она словно поставила целью покончить с собой. Если бы я действительно был таким чудовищем, как ты считаешь, Диана, я бы дал ей это сделать. И тогда — свобода. Но я, естественно, не способен на это. Что же, еще тридцать лет жизни в этом аду? — его голос впервые выдал волнение, с которым он тут же совладал, и продолжал совершенно невозмутимо. — Мне только пятьдесят шесть. Для тебя я, возможно, старик…

— Вовсе нет, — прервала его Диана. Она подумала об Эмили и Чарльзе. У обоих это был не первый брак. Могла ли она осуждать отца за стремление к счастью?

— Я не считаю, что в распаде нашей семьи виновата она. Вину всегда разделяют двое. Но наше с ней время прошло. Даже если она поправится, то никогда не простит мне Брэда. И как бы справедливы ее упреки ни были, наказанием мне не должно быть пожизненное самобичевание.

Диана промокнула глаза и сунула платок в косметичку.

— У тебя есть другая женщина?

— Не думаю, что