Желанная беременность - Юлия Рябинина

Млять. Удерживая сына одной рукой. Я подхватываю Дашу второй в тот момент, когда она начинает оседать на пол.

— Охерено зашел, — хмыкаю сам себе.

И смотрю то на сына, который даже и не шелохнулся, то на Дашу, которая кстати сказать, тоже не шевелиться.

Обнимаю девушку под мышками и чуть оттаскиваю от двери, присаживаю на пуфик в прихожей. Скидывая обувь, прохожу в спальню и кладу младенца на кровать. Возвращаюсь к Даше, закрываю дверь. Поднимаю ее на руки и тоже переношу в спальню.

Теперь всматриваясь в ее лицо вблизи вижу, что девушка плакала.

Очень интересно, что могло послужить причиной ее слезам, если меня не было всего несколько часов!

Опускаю девушку на кровать, рядом с малышом.

— Даша, — склоняюсь над крошкой, и чуть похлопывая по щекам, пытаюсь привести ее в чувство.

— Мммммм, — протягивает она, — Данил, отстань, я хочу спать, — и поворачивается набок.

Зашибись, поговорили, но может это и к лучшему.

В голову приходит отличная мысль и я намерен ее воплотить, немедленно.

Выхожу на балкон. И точно… там стоит детская кроватка. Я еще в прошлый раз заметил решетчатые грядушки, но спрашивать, естественно ничего не стал. А вот сейчас в этом убедился наверняка. Переношу кроватку со всеми принадлежностями в Дашину спальню. Поправляю постельку и укладываю туда сына. А он, видимо почувствовав мамку рядом, не издал ни единого звука.

Накинул куртку и быстро вышел из квартиры.

Яркий свет, настойчиво светит мне в глаза, проникая в узкие щелочки пронырливыми хвостатыми лучиками. Потянулась всем телом и блаженно застонала, не разлепляя глаз. Воспоминания вчерашнего вечера легким стыдливым румянцем покрыли щеки.

БожечкиКошечки, ну как маленькая! — укорила сама себя, — взрослая уже девочка, а стесняюсь, как будто первый раз.

Натянула одеяло на подбородок и перекатилась на бок, намереваясь еще немного поспать.

Если слышный кисловатый запах донесся до моих ноздрей… это тот запах, который почувствовав раз, ты уже никогда не забудешь. Запах младенца.

Щелчок…

И я все вспоминаю. Все, что произошло после того, как я притворилась спящей, после нашего соития с Данилом, как ждала когда Данил уйдет… и он ушел. А потом он вновь пришел, только с … младенец на руках и дальше не помню ничего.

Больно закусываю губу и щурясь еле-еле, совсем чуть-чуть, открываю один глаз.

В груди неожиданно стало тесно…

ГосподиБоже!!!

Вскакиваю на кровати и прижимаю к себе край одеяла.

Передо мной стоит кроватка и в ней… боже… боже не могу поверить в это, там лежит ребеночек.

Нет… там лежит не просто ребеночек, там лежит МОЙ сын.

Только стоило впустить в голову эту мысль и моя грудь стала в разы тяжелее, наливаясь молоком, делаясь чувствительной к малейшему прикосновению (а в данном случае это было одело). Тут же откидываю одеяло в сторону и будто лихой акробат в несколько широких прыжков оказываюсь прямо перед дверками шкафа.

А в это время внутри, творится какой-то апокалипсис. Нет… это что-то страшнее, что-то необъятнее…

Армагеддон— вот, это точное название того, что сейчас происходит внутри. Меня разрывают захлестнувшие чувства, пытаются вывернуть наизнанку и я прикладываю неимоверные усилия, чтобы не заорать во все горло от радости… от счастья… от восторга, и мне кажется еще чуть и моя черепная коробка расколется нахрен на макушке и вулкан эмоций хлынет через края.

Прикусываю с внутренней стороны щеку и натягиваю на обнаженное тело пижамные шорты и маечку. Опускаю глаза на ткань в тот момент, когда на ней проступают капли жидкости. Молоко.

Черт…

На носочках подхожу к малышу. А он ресничками хлопает и недовольно кривит беззубый ротик, тянет кулачок к губкам. Тяну к нему руку и душе все перевернулось в тот момент, когда дотронулась до его нежной щечки, провела еле прикасаясь по ней подушечками пальцев.

— Уа — ууа, уауауа, — вдруг издал крошка звук. И у меня удары в сердце оборвались.

Подсовывая под его спинку и попу руки, задыхаясь от счастье.

Еще немного неуклюжести с моей стороны в попытке правильно уложить кроху на руках, и вот я сижу на краю кровати и пытаюсь воспроизвести в жизнь, то положение ребенка на руках при кормлении, которому нас учили на курсах молодых мам. Но первые попытки не увенчиваются успехом. И когда уже отчаялась, понимая, что с сыночком договориться без посторонней помощи не смогу, малыш вдруг довольно зачмокал, втягивая мою грудь будто молокосос.

Я была на седьмом небе от радости. Хотелось петь и плясать… и прыгать так высоко, чтобы упираться макушкой в небо. Обласкиваю Валерочку взглядом, цепляясь за каждый миллиметр его молочного тельца, и наконец-то замечаю бирочку из роддома на пухленьком запястье. В тот же миг отвела взгляд, сосредоточившись на личике крохи. Я знаю, что это мой сын. Я это чувствую, а материнское сердце ничем не обманешь.

Тогда не дрейфь Даха, — возбужденным голосом вещает мне разум, — посмотри, убедись.

И мои пальцы, в разрез с внутренними ощущениями, тянутся таки к бирочке и взгляд невольно затягивается влажной пеленой.

Только не плакать, только не плакать.

Шумно выдыхаю и расправляю кусочек клеенки смотрю на написанное.

Орлова Дарья, вес 2950, рост 49, мальчик.

Сдержать слезы я все же не смогла. Они ручейками потекли по щекам, прокладывая дорожки вниз по скулам, по подбородку, спускаясь на шею, щекотя влагой ключицы.

Господи, спасибо, спасибо, спасибо!!!

Взмолилась Всевышнему, хотела продолжить свои хвалебные речи в адрес отца небесного, но меня отвлек щелчок открывающейся двери.

Что? Как такое возможно?

Я напряглась всем телом, выпрямляясь в тугую струну. Мышцы будто в камень превратились. Валерочка пискнул, что-то в процессе сосания, но от своего занятия не оторвался.

А вот я наоборот. Выкинула все мысли из головы и прожигала дверное полотно взглядом.

Конечно по-хорошему, хоть бы крикнуть "кто там?", но от страха во рту все пересохло, и спазмом перехватило горло.

— Хто, кто там, — прошипела я, но эти слова так и остались в районе слышимости меня самой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍