Ювенилия Дюбуа - Николай Александрович Гиливеря

На что получил ответ: «Я». Немного жаль, что этот наглый клоун уволился, но, с другой стороны, я очень рад, так как его место подсидел ваш верный слуга.

Вместе с должностью перенимаю наглое поведение. За безвозвратно утраченное время я успел отпустить волосы и бороду, а ещё немного подкачался и огрубел. Теперь я в команде сильных ребят. Вот что делает отупляющая движуха с человеком за год без одного месяца.

Тут мне позволено многое. С моим появлением на отгрузке больше никаких проблем, а это значит, что маленький srany щит витает вокруг моей головы, теперь всякие мелкие проступки, исходящие от вашего слуги, списываются руководством в слепую зону.

Сегодня я пришёл с ужасным похмельем. Вчерашние посиделки у Р. были что-то с чем-то. Люблю график два через два. Сегодня понедельник, и знаю я это только по причине, что у Р. вчера был последний выходной, о чём он не уставал ныть каждые полчаса.

Прикладываю пропуск на охранном пункте. Начало десятого. Виски пульсируют, неприятная боль в области висков. Жду лифт. Пока этот zasranec собирает всех razdolbaev по трём этажам, подходит buchiha. Она вечно обсуждает в столовой сериалы и компьютерные игры. Ненавижу её за неконтролируемую громкость собственного голоса. Иди попей govna.

Заваливаемся в лифт. Хорошо, что мы с разных складов. РЦ-шники — отдельный вид приматов. Мне на втором. Выхожу. Пыльный общий коридор, далее свинячий занавес, как в мясокомбинатах (походу здание и было раньше мясорубкой). Тяжелая дверь с полуотломанной ручкой. Игра началась.

Не проходит и часа, как батюшка и его жертва зовут сходить poshabit’. Они вечно пытаются собрать огромную shoblu. Вываливаемся на мороз. Успеваю хлебнуть горячего кофе. Перед sijkoy прикладываюсь к фляге. Некоторые хихикают так, будто впервые видят, как я пью из своей принцессы. Классический показатель глупости. Закуриваю.

По классике разговоры сводятся к гениталиям, perdeju, тусовкам, и историям про то, кто-как лишился девственности, кто-кого сейчас насилует, у кого какие проблемы со здоровьем, шрамы, татуировки и прочая чушь. С одной стороны батюшка найдёт тысячу шуток к одному слову, и они смешные, но с другой, иногда хочется просто с кем-то поговорить спокойно о важных вещах. Пофилософствовать там типа немножко, подискутировать, где-то даже вступить в жесткий спор на темках чуть посерьёзнее выделений из чьей-то zadnicy. Но такое здесь бывает редко. Не стоит забывать, все мы здесь собрались ради крошек хлеба. Несчастные люди, пытающиеся любым способом отвлечься от действительности.

Ещё вот иногда чувствую, как начинает плавиться мозг; как он начинает предаваться ноткам общего debilizma. Стараюсь держать себя в форме, но в жизни ничего не проходит бесследно.

До часу дня все мои дела: посидеть, попить жидкости, сгонять покурить. С часу начинается веселье, великая и ужасная отгрузка. Вот она, моя работа. Делаем мы её втроем, всего шесть маршрутов со ста восьмьюдесятью магазинами. У каждого по два маршрута, то есть, по шестьдесят магазинов. Время пошло.

Музыка начинает реветь из динамиков и наушников. Работаем в темпе, ускоренного до абсурда, вальсе. Взял ящик одного магазина, собрал картонную коробку, просканировал быстро каждый заказ, распечатал чек, запаковал, отнёс на паллет нужного маршрута. И так шестьдесят раз. Остаётся десять минут, чтобы сделать реестры. Теперь остаётся позвать слизь, чтобы он начал спускать паллеты.

Внизу шестёрка водил-курьеров. Все в хороших со мной отношениях. Здороваемся. Начинаем прикалываться над слизью, мол, это из-за него косяки и задержки. Когда паллеты внизу — мужики начинают развозить их к своим машинам. Сверяемся с приложенной документацией. Всё чётко. Спасибо мне — верному слуге порядка и логики (в данном случае логистики).

Теперь дело за малым. Нужно отгрузить магазины сегодняшним числом в программе иииии на этом всё, можно снова пинать hui. Только изредка закрываю переполненные ячейки, но такое не очень часто бывает. Здесь все работают медленно, спустя рукава. Пока заказ пройдёт несколько уровней своей сборки; пока он, наконец, дойдет до нас — будет уже слишком поздно. С завалами будет справляться ночная смена. Удачи, пацаны (и одна девчонка).

Выходные. Среда. Читать не хочется, писать не получается. От фильмов и сериалов тошнит. Хочется погулять, но на улице холодно. Решаю прошвырнуться по заезженному торговому центру. Давно хотел прикупить новые джинсы, широкие такие, типа стильные, с заворотами.

В юности я бы никогда такие не надел, западло. Тогда котировались только uzkochi, и чем у́же они были, тем круче ты казался в обществе малолетних debilov. Вся загвоздка заключалась в том, что мода приходит в разные города с разным интервалом. Что появляется в столице, то появится на прилавках в маленьких городках лет через пять в лучшем случае. Поэтому, когда появилась мода на узкие джинсы, то сразу достать их на родине было очень сложно.

Имелось всего два отдела, где можно было приобрести такие «колготки», и оба они имели статус «элитный». Когда тебе 13 лет и ты из обычной семьи, то hui тебе что купят дороже тонны. Это было ясно и тогда. Даже сейчас я не готов отдавать большие бабки за von’yuchiy кусок ткани.

Пацаны моего времени находили альтернативные варианты приобретения подобной джинсы. Один из знакомых, например, покупал дудочки в женском отделе. Он притаскивал с собой подругу для прикрытия, а затем, стоя вдвоем в примерочной кабине, напяливал их на себя. Его худые ляжки — его счастье. Я в это время покупал простые джинсы, а после мне перешивали их в ателье. Выходило тоже не дёшево, но всё равно выгоднее в разы. Бедные знакомые учились перекраивать фасон собственными руками. Уже намного позже дудочки ворвались в масс-маркеты, и все мы начали скупать их, но это было уже не то.

После стольких лет «сжатых в тиски» ног хочется свободы. У меня имелись попытки купить суженные, но более свободные штаны, но jopa смотрелась слишком уж громоздко. Пришел звёздный час взять штаны «свободы», чтобы ноги смогли делать большие шаги, не боясь разорвать ткань в районе ochka и госпожи bucha.

Будний день, но народа не меньше, чем в выходные. В самом центре перед входом играет парень на гитаре. Мало кто задерживается послушать его, зато парочка девчонок снимают импровизированное выступление на камеру, подкидывая монеты. Останавливаюсь чуть поодаль. Мне не нравится такая музыка. Звучит, как солдатский романтизм, но дамочек вставляет.

Создаётся впечатление, словно в этом городе курят все. Сигаретные палочки торчат из ртов разных возрастов и размеров. Наш дым смешивается в общий смог, образовывая шапку vonyuchei завесы. Ещё несколько лет и начнут делать специальные места-кабины для некурящих граждан. Вот