Кондотьер Сухоруков - Василий Кленин

Но, оказалось, что не в этот раз. В полной темноте вырисовались знакомые навесы, и работникам велели отдыхать до утра. Тогда будут и еда, и объяснения. Все радостно кинулись в темноту, только под навесами уже лежали люди. Места не хватило, в темноте завязались тихие драки. Хадани решил туда даже не лезть. Нашел кустик, сгреб жухлую листву и ветки в кучку, да улегся сверху.

А утром, когда солнце осветило округу, протер глаза и обомлел. Весь берег реки был усеян кучами камней. Но самую большую кучу свалили прямо в Атояк! Она длинным языком лежала поперек русла, перекрывая реку почти до середины. Вода врезалась в камень, злилась, пенилась, но ничего не могла с ним поделать и обтекала.

— Вас привели сюда, — вещал беэнаса-чужак, пока новенькие жадно подъедали свежие лепешки. –Чтобы строить вот эту плотину. Это самая важная работа! Не только для четлан, но и для всех нас. Вон те камни перекроют реку — в сухой сезон вода останется у нас! Не будет засухи!

Живущий Под Холмом аж жевать перестал. Да разве такое возможно? Покорить великий Атояк! Забрать себе воду реки!

— Ты слышал? — толкнул он Балаала.

— Слышал, — буркнул тот. — Камни таскать будем. Вместо вот этих. Вишь, старички уходят. Потому нас и вели всю ночь, чтобы было кому камни таскать.

Новую партию рабочих быстро разделили. Часть увели к горе — в каменоломню. Небольшая группа осталась в лагере на хозяйственных работах. Опоссум попал в нее и был невероятно счастлив. А Хадани и еще человек пятнадцать повели к реке. Он уже заметил, что здесь чужаков почти не было. Даже стража оказалась из местных — благородные хоанауини из Аматенго. Только несколько чужаков находились в лагере, в закрытом шалаше.

Начальник их «бригады» — беэнаса-чужак — повел работников на каменный язык. На «плотину».

— Сначала я покажу вам, что и как делать, — сказал он.

Хадани взобрался на камень и замер. Напротив, на левом берегу Атояка, у самой воды строились… какие-то ворота. Точнее опорные столбы под них. Странные столбы: широкие снизу и сужающиеся к верху. Да и сам створ ворот тоже странный: очень высокий, но узкий.

— Что это, господин? — не удержался он.

— Это слив для воды, — ответил их начальник, гордый тем, что знает ответ.

— Но ведь там нет воды, — изумился Живущий Под Холмом.

— Это сейчас нет. А, когда мы перекроем реку, вода станет подниматься. И сможет затопить всю Эхутлу! Вот, чтобы этого не случилось, и нужен слив. Между столбами в специальные пазы вставят стенку из досок. Она сможет ходить вверх-вниз. Поднимут — вода стечет. Опустят — остановится.

Хадани стоял, открыв рот. Как сложно! Как страшно…

— А почему столбы такие странные?

— Чтобы река не снесла. Представь только: вся тяжесть реки будет на них давить.

— А стенку из досок разве такая тяжесть не продавит?

— Хватит болтать! — не выдержал начальник. — Работать надо.

Он объяснил, где брать камни, куда складывать.

— Помните главное: большие камни — с нижней стороны плотины кидаем, а поменьше — с верхней. Ясно почему?

Вопрос был странным, но Хадани вдруг вспомнил про тяжесть реки.

— Чтобы вода маленькие не вытолкнула. Она сверху будет давить, а маленькие камни упрутся в большие.

Беэнаса-чужак с прищуром посмотрел на рабочего.

— Будешь тут старшим. Следи, чтобы все кидали камни, как я велел.

И началась работа. Начальник камни не носил. Время от времени он проходил по дамбе с веревкой, которая была привязана к колышку на берегу. Натягивал, смотрел на что-то. И изредка приказывал всем работникам переходит на новый участок.

Во время обеда к их господину подошел другой.

— Лана, дай мне людей! У меня три тачки простаивают.

— Ты думаешь, мне своих нечем занять?

— Это приказ Горного Хлопка, — и эти незнакомые слова сразу решили исход дела. — У тебя такие здоровяки есть! Им самое дело — тачки катать! Беру этого, этого и вон того!

Последним палец уперся в Хадани. И крестьянина увели от чудесной дамбы к горе. Чтобы показать новые чудеса.

— Смотри, это тачка, — указал новый господин на странную корзину с торчащими ручками. — Видел такое?

Разумеется, Хадани ничего подобного не видел. И только завороженно покачал головой. У корзины из дна торчали выступы с поперечной палкой. А на палку нанизан деревянный толстый кругляш. Который забавно вертелся.

— Значит, смотри, — буднично стал пояснять начальник местной бригады. — Берешь у каменотесов камни. Загружаешь. Берешь за ручки и толкаешь вниз, к реке. Там сваливаешь камни в общую кучу и назад. Ясно? Сделаешь за день двадцать ходок — тебе дадут кусок мяса на ужин. Помни главное — береги колесо! Не скачи по кочкам — оно расколется. Если расколешь колесо — тебя накажут.

Каменотесы долбили скалу какими-то странными клювастыми инструментами. Это был металл! Блестящий. Он вгрызался в камень и ни капли не сминался от удара! Хадани хотел было задать вопрос, но ему не дали. Двое каменотесов с трудом приподняли глыбу и уложили в тачку.

«Да разве я такую унесу?» — ужаснулся Живущий Под Холмом. Взялся за ручки — и тачка со скрипом пошла! Конечно, местами она застревала, а еще Хадани очень боялся разбить удивительное колесо. Но с помощью тачки он смог довезти до реки тяжеленный камень!

Конечно, никаких двадцать ходок он за оставшиеся полдня сделать не успел.

— Ничего, — улыбнулся крестьянин. — Завтра сделаю!

Глава 20. Семь Ступеней

Тот разговор с Четвертым Камнем так ничем и не завершился. Я сказал парню банальности. Что сейчас все делают, что нужно для державы. Что у меня до сих пор нет стула, так как мастера по дереву изготавливают тачки и инструменты. Что про своё «Я» Камню пока стоит забыть. И не забывать о том, что десятки разных людей делают для него мастерскую, копают глину, строят печи для обжига.

Но я понимал, что это не ответ. Он совсем не объясняет гончару, что в его мире изменилось. И почему. А объяснить надо. Поэтому, после завершения планерки я подозвал Добчинского.

— Утром пошли гонцов к генералам. Им нужно прибыть в Базу через три дня. Для серьезного разговора.

Три дня. Я дал себе этот срок, чтобы обдумать всё и прийти к какому-то решению. Хотя, в глубине души понимал, что решение за меня приняла жизнь. Бытие определяет сознание, и никакие мои личные пристрастия на это не повлияют.

…Совет был максимально узким. Четыре генерала и четыре «гражданских»: Луч Света, Дитя Голода, Приходящий Завтра и Добчинский. И