Кривые дорожки к трону - Юлиана Чернышева

— Держись, мы скоро тебя вытащим.

И я вновь осталась наедине с собой, совершенно невоспитанно утирая рукавами платья слезы и шмыгая носом.

К тому моменту как Кир вернулся, я смогла окончательно успокоиться и, насколько это было возможно, привести себя в порядок. И даже магия начала постепенно возвращаться. Так что когда за дверью раздались шаги (я неосознанно затаила дыхание, опасаясь, как бы не вернулся голем), а затем мужчина с парой прикрытых тканью тарелок и зажатой под мышкой флягой вошел внутрь, я первым делом взглянула на его ауру. Что ж, Кир не солгал. Он действительно был менталистом, причем, судя по всему, отнюдь не слабым. Так что формулировка «очень неопытный» в данном случае казалась странной. Неужели он даже школы не закончил, чтобы научиться справляться со своими способностями?

Кир сгрузил тарелки на ближайший ко мне табурет и сдернул ткань, являя кривовато наструганные овощи на одной из них и примерно такие же куски сыра и толстой лепешки — на другой. Умостил рядом флягу и вернулся к столу за вторым табуретом и кружкой.

Естественно, я была голодна. Утренний тай остался смутным воспоминанием, а время, судя по ощущениям, перевалило за полдень. Но где гарантии, что в еду или воду не подсыпали чего-нибудь?

— Выбери кусок, — предложил Кир, пока я сглатывала слюну, набежавшую от запаха пресного, но ароматного овечьего сыра.

— Что?

— Выбери любой, я попробую. Чтобы ты убедилась, что я ничего туда не добавлял.

В другой ситуации я бы не рискнула обижать кого-либо недоверием, но сейчас обстоятельства к этому не располагали. Выбрала кусочек из самой середины, чтобы наверняка. Кир усмехнулся, но предложенное съел с большим аппетитом. Разве что пальцы не облизал.

— Теперь надо подождать полчаса, — поддел он. — А вдруг яд не сразу действует?

Я сделала вид, что пропустила фразу мимо ушей, забирая с тарелки кусок по соседству с предыдущим. Есть руками, а точнее, одной свободной левой рукой было непривычно, неудобно, да и вообще невоспитанно, но можно же представить себе, что я на пикнике? На таком вынужденном пикнике, в подвале, у архайна на лысине. Тот еще отдых…

— Почему ты ко мне так добр? — Когда импровизированный обед был окончен и мне выдали заново наполненную водой кружку, Кир переместился обратно к стене, опираясь на нее спиной. И, судя по виду, в ближайшее время никуда уходить не собирался. А связаться с учителем, пока он был здесь, я не могла — чешуйка, невидимая в обычное время, при активировании связи проступала над кожей.

— А почему я должен быть зол?

— Просто не вяжется все это, — я неопределенно махнула рукой, — с похищением.

— Ну, извини, первый раз кого-то похищаю, а книгу, как это делать правильно, почему-то еще не написали.

Я хотела съязвить в ответ, но тут ожило его эхо. И секунд через тридцать безмолвного разговора Кир поднялся с табурета, заправляя артефакт обратно за ворот рубашки. Переставил тарелки с края стола на середину, потом зачем-то вернул назад и лишь затем повернулся ко мне.

— Я сейчас должен уйти. Тебе нужно…

Он не закончил, многозначительно посмотрев на меня, но я и так поняла. И почувствовала, как краснею, пусть в неверном свете свечи едва ли это было заметно. И хотя обсуждать подобное с малознакомым, да еще и мужчиной, было мучительно стыдно, организм отзывался вполне однозначно. Будь ты хоть тысячу раз лайди, а пара кружек холодной воды да нахождение в такой же холодной комнате вариантов не оставляли.

— Да, если… если можно.

Кир подошел, на ходу извлекая из кармана магический ключ, и коснулся им браслета на моей руке. И ободок оков тут же послушно разомкнулся, хотя прежде места сочленения даже не было видно. А затем благовоспитанно, но совершенно неуместно обстоятельствам, подал мне руку, помогая подняться. Как оказалось, очень кстати. За время, проведенное на твердых досках в не слишком удобной позе, я словно превратилась из молодой девушки в древнюю, еле ползающую старуху. А тянущие болезненные ощущения внизу спины и вовсе позволяли передвигаться, не распрямляясь до конца.

«Удобства» располагались через одну дверь от моей камеры и были еще хуже деревянных будочек на задворках, которыми пользовались в той деревне, куда мы ездили на практику. Но выбирать было не из чего, так что, опустив голову ниже, чтобы Кир не заметил буквально пламенеющих щек, я захлопнула за спиной дверь, оставляя его ждать в коридоре. И постаралась управиться как можно скорее, потому что здесь тоже было холодно.

Два скрипучих оборота ключа давали лишь смутную надежду, что за время отсутствия Кира сюда никто не войдет. Ведь если голем захотел бы это сделать, то преградой не стала бы даже каменная стена, что уж говорить о тонком деревянном полотне.

Вновь оказавшись на дощатом ложе, прикованная к стене, я ругала себя за то, что не сделала ни единой попытки сбежать. Но мысль о том, что мог в таком случае сделать со мной похититель с ментальным даром, лишь подтверждала правильность решения вести себя тихо. Я свернулась на досках калачиком с максимально возможным, в данном случае, удобством и укрылась тканью, едва не утыкаясь в нее носом. Свеча уже догорала и теперь чадила, так что к запаху копченостей, вновь раздражавшему нос, добавился еще и запах гари. Пытаться уснуть в таких условиях было глупо, да я и не собиралась. Но измученный физически и морально организм считал, видимо, по-другому. И стоило прикрыть на секунду покрасневшие, воспаленные глаза, открыть их уже не удалось. Отчего-то вспомнилось, что смерть от холода одна из самых безболезненных — ты просто засыпаешь, и все. Но бороться с собой сил уже не было.

А утром я проснулась оттого, что все тело затекло от неудобной позы, а в комнате было безумно холодно. Наверное, Нала, как всегда, забыла закрыть окно после проветривания и улеглась спать. Мысленно помянув подругу «добрым» словом, я попыталась перевернуться и укрыться с головой казавшимся странно тонким одеялом. Но только дернулась на цепи, в очередной раз царапая запястье. И вспомнила все разом — и где я была, и почему. Мысль о том, как хорошо было бы сейчас оказаться в своей спальне в академии, казалась почти заветной мечтой. Заветной, но неосуществимой.

Свеча уже догорела, и теперь в камере царила кромешная темнота, а тишину нарушали лишь те звуки, что издавала я сама. Особенно сиплым было дыхание — нос заложило, и нормально дышать я теперь могла лишь ртом, хотя горло саднило тоже. Я приняла сидячее положение, снова переместив недавнее одеяло на плечи. Облитое водой платье наконец-то высохло, но сейчас это было малым подспорьем — разогретое за время сна тело стремительно теряло тепло, и меня очень скоро начало знобить. Встряхнула левой рукой, запуская светящийся шар, но он вышел слабым, да еще и болотно-зеленого цвета, отчего и без того нерадостная обстановка приобрела еще более мрачные тона. Видимо, архайново зелье не только временно заблокировало магию, так еще и «выпило» мой резерв.

Вместо отчаяния, что было бы ожидаемо, на меня накатила жгучая, незнакомая доселе злость. И я, не задумываясь, ударила все той же свободной рукой по стене изо всех имеющихся сил. Сбила костяшки, зашипела от боли, однако занесла ее вновь, собираясь нанести еще один удар. Но тут активировалась ментальная связь, разом делая все прочее мелким и неважным.