Ромейский талисман - Андрей Астахов

– Хорошие поля, – сказал он Боркену – Урожаи, наверное, отличные. Мыслю, в ваших краях урожай сам-десять не редкость.

– Верно говоришь, рыцарь, – согласился Боркен. – Урожаи у нас хорошие. Нет в целом свете земель благодатнее, чем владения принца Вигана.

– А чего крестьяне такие нищие да худые?

– С чего ты взял, что они нищие? – Боркен сверкнул глазами. – В твоей стране крестьяне ходят в бархате и шелке?

– Нет, не ходят. Просто мне показалось…

– Тебе показалось, – сказал Боркен и, пришпорив коня, поскакал вперед, в голову отряда.

Давид покачал головой.

– Не получается разговор? – спросил Ворш.

– Этот Боркен похож на крепость с запертыми воротами. Не нравится он мне, не люблю я таких людей.

– Однако ты должен быть с ним любезным. Мы сейчас в его власти.

– Надеюсь, что ненадолго.

Давид перевел взгляд на Ольгу. Девушка спокойно смотрела по сторонам, и на ее хорошеньком личике не читалось никакой тревоги. Уже в который раз за истекшие дни Давид Таренаци подивился удивительному самообладанию этой русской девочки. А еще он подумал о том, что князь киевский Хельгер хорошо разбирается в людях – именно такая княгиня нужна русским землям. Никогда не жалуется, не капризничает, не прячется за чужие спины. Золото, не девка. Сильная, спокойная, отважная – и прекрасная.

Неспешное путешествие по равнине продолжалось до заката. На вечерней заре отряд остановился на постоялом дворе. Корчма выглядела ухоженной, а внутри, в общей трапезной было чисто и уютно. Перед тем как гостям подали ужин, Боркен сообщил Давиду, что завтра к полудню они будут в Билибилисе.

– Это хорошо, – сказал Давид. – Мои люди устали.

– Мои тоже. Целый день в седле – не шутка. Приглашаю тебя и твоих людей на ужин.

Ужин был обильный и вкусный, но Давид почему-то снова испытал беспокойство. Он ел прекрасно запеченные свиные ребрышки и пил хорошее белое вино, а сам время от времени наблюдал за разносящей угощение челядью и самим хозяином корчмы, который в угодливой позе стоял за спиной Боркена, сидевшего во главе стола – у всех них в глазах был страх. Святой Николос, чего они все боятся? А еще Давид заметил, с каким пренебрежением относятся воины Боркена к слугам, как прикрикивают на них, погоняют – те же все выносят с терпеливым смирением, не смея даже поднять глаз.

– Странно тут относятся к простолюдинам, – пробормотал он вполголоса, но сидевший рядом Ворш его услышал.

– У нас на Руси даже урманы заезжие себя так не ведут, – заметил он. – Видно, в этой стране человеческая жизнь ни во что не ставится.

Ужин закончился, воины Боркена потянулись по комнатам отдыхать. Давид обратил внимание, что хозяин корчмы так и не дождался платы за мясо и вино и стоял у пылающего очага с растерянным и сокрушенным видом, обозревая столы, залитые вином и заваленные объедками.

– Эй! – позвал Давид негромко, пошарил у себя в кошеле. – Иди сюда!

Хозяин побледнел так сильно, что даже в полутемной трапезной его бледность стала заметна, подбежал к Таренаци и замер в униженном поклоне.

– Светлый господин еще чего-нибудь желает? – пролепетал он.

– Желает. На, деньги возьми. – Давид сунул трактирщику серебряную монету. – Хватит?

– Светлый господин! – Трактирщик отшатнулся, будто армянин протянул ему не деньги, а ядовитую змею, замахал руками. – Никаких денег я не возьму! Это честь для меня – угощать воинов Храма! Они наши защитники, они наша опора в это тяжелое время, благослови их все боги Священной Десятки!

– Честь честью, а платить надо. Бери!

– Нет! Никогда!

– Бери, сказал! – рявкнул Давид, кидая монету на стол.

Губы трактирщика задергались, он подхватил монету, покатившуюся по столешнице и внезапно, кинувшись к Давиду, схватил его руку и поцеловал.

– Да благословит тебя Священная Десятка, добрый господин!

– Ты чего? – Давид отдернул руку. – Я тебе святой католикос, что ли?

– Не балуют их тут, – шепнул Ворш армянину. – И вообще, мне тут не нравится. Надо за девушками приглядывать пуще прежнего. Подвох я чую.

– Не ты один. Этой ночью я спать не буду.

– Коли ты не будешь, и мне не след, – Ворш внезапно улыбнулся. – А за доброй беседой ночь пройдет быстрее.

– Ты ведь и прошлой ночью спал едва-едва. Откуда силы берешь, Ворш?

– Боги дают. Они всегда помогают тем, кто за правду стоит.

– Это верно, – помолчав, изрек Давид Таренаци. – Пока Бог с нами, мы на коне!

Билибилис оказался большим городом и мощной крепостью. Его грозные башни и высокие стены из темно-серого камня, усиленные контрфорсами и навесными балконами, путники увидели задолго до того, как оказались у въезда на каменный мост, ведущий к воротам города. Здесь их накрыла волна смрада – вдоль моста были вкопаны стальные штыри в три человеческих роста высотой, и на каждый был нанизан голый разложившийся труп. Многие висели тут уже не одну неделю – лица их были расклеваны воронами, из лопнувших животов свисали черные, облепленные мухами внутренности. Некоторые из мертвецов выглядели так, будто их глодали зубами. Даже привычный ко всему Давид ощутил тошноту.

– Мятежники и богохульники, – невозмутимо пояснил Боркен, когда отряд въехал на мост под возмущенное карканье огромной стаи ворон, которых оторвали от кровавой трапезы.

Ольга закрыла глаза, стиснула зубы. Бледный как полотно Некрас шептал заговоры от нечистой силы. Ворш подъехал к Ивке, взял ее за руку.

– Не смотри на них, – шепнул он ей.

– И не думаю, – отозвалась девушка. Ее взгляд был отрешенным и печальным.

Впереди были ворота – громадные, окованные клепаными бронзовыми листами. От грохота подъемных механизмов завибрировал даже мост. Створки начали медленно расходиться, открывая кавалькаде путь в город. Стража отсалютовала Боркену своими бердышами, и отряд, благополучно проехав темный и сырой туннель между внешними и внутренними воротами, оказался на огромной мощеной площади, неожиданно тихой и безлюдной – лишь несколько воинов в доспехах расхаживали по ней мимо пирамид из уложенных рядами бочек и больших ящиков. Один из них тут же направился к всадникам.

– Магистр Боркен! – с поклоном сказал воин, бросил косой взгляд на киевлян. – С возвращением в Билибилис!

– Есть новости?

– Никаких, магистр. В городе все по-прежнему. – Воин подошел ближе и что-то прошептал Боркену.

Армянину показалось, что по лицу рыцаря пробежала сумрачная тень, но Боркен очень быстро овладел собой, кивнул стражнику, и тот отошел к своим товарищам.

– Вот мы и в городе. – Черный рыцарь повернулся к Давиду. – Мы едем во дворец, и я представлю вас его высочеству и главе Храма, командору Хестри.