Цвет крови - Марко Беттини

Чтобы результаты эксперимента признали официально, при нем должен был присутствовать представитель защиты. Теперь у обвинения имелись неопровержимые доказательства вины Джованни Дзуккини, и парню будет сложно выкрутиться, несмотря на все уловки адвокатов. Однако важно, чтобы те до поры до времени ни о чем не прознали.

Комната в тюрьме, предназначенная для проведения допросов, была голой и мрачной. Заместитель прокурора Де Сантис обычно предпочитал работать в более комфортных помещениях прокуратуры, но Маттеуцци настоял на своем. Он хотел, чтобы Дзуккини не покидал тюрьмы ни на секунду.

Прокурор решил также, что на допросе будет присутствовать Кау, окончательно разозлив этим Де Сантиса. Получалось, что его, заместителя прокурора, контролируют. Он сам провел бы допрос лучше карабинера.

— Присаживайтесь, капитан, — обратился к нему Де Сантис, пристраиваясь на угол единственного в зале стола. При этом Кау пришлось усесться во главе стола, слева от судьи. — Кого они прислали? — уточнил заместитель прокурора.

— Микеле Алвизи.

— А чем занята остальная коллегия?

— Измышляют, как вытащить его из тюрьмы.

— У них нет шансов.

— Да, если только мы не наделаем ошибок, — подтвердил Кау.

Де Сантис хотел было возмутиться, но передумал.

— Я полагаю, парень откажется отвечать на вопросы, — заметил он.

— Не собираясь оставаться в тюрьме, он, возможно, все же попытается оправдаться. Иначе нас бы здесь не было, — предположил Кау.

— Алвизи мне ничего не сказал.

— Ему наверняка посоветовали держать рот на замке. Да и сам он прекрасно знает, что мы не пойдем с ним на соглашение.

— И что же нас ждет?

— Дзуккини хочет выйти из тюрьмы, а его отец ждет не дождется, когда сыночек вернется домой. Защита убеждена, что сможет опровергнуть все обвинения, но у них нет точных сведений о том, какими доказательствами мы располагаем.

— Капитан, судя по вашим намекам, мы действуем предвзято, — несколько обиженно заключил Де Сантис. Кау не удостоил его ответом.

Дверь отворилась, и вошел Джованни Дзуккини в сопровождении адвоката Алвизи с кожаным портфелем в руках, и юного карабинера, в обязанности которого входило ведение протокола допроса. Под удивленным взглядом Де Сантиса карабинер извлек из черной полотняной сумки портативный компьютер и соединил его с небольшим принтером, стоящим на другом конце стола. Затем он поставил на стол магнитофон и нажал на несколько клавиш, установив паузу.

Взглянув на Дзуккини, Кау отметил, что десять дней в тюрьме тот провел не лучшим образом: парень похудел, обессилел и явно был напуган. Даже татуировка в виде свастики, взбирающейся по шее, казалась какой-то скукоженной. Его нос сейчас напоминал запятую — память о первом ударе Агати. Если бы парня арестовали не в тот момент, когда он насиловал Аврору Мальи, капитан, вероятно, даже пожалел бы его.

Де Сантис в это время рассматривал адвоката Алвизи, своего противника. Этот невысокий мужчина с живыми глазами, доброжелательной улыбкой, короткой седой бородкой и взъерошенными волосами произнес в залах судебных заседаний немало язвительных речей по адресу широко известных людей. Но здесь не было присяжных, которые смогли бы по достоинству оценить его способности, и закон олицетворял заместитель прокурора собственной персоной, так что следовало угождать ему и пытаться прийти с ним к соглашению. «Ах, как жаль, — позлорадствовал про себя Де Сантис, — что мне не нужны соглашения».

— Добрый день, уважаемый заместитель прокурора, как ваши дела? — спросил Алвизи, пожимая ему руку.

— Спасибо, все хорошо. Присаживайтесь. Может быть, мы опустим вступление и сразу перейдем к делу?

— Я согласен с вами, — ответил Алвизи, несколько удивленный таким обращением Де Сантиса.

Заместитель прокурора быстро проговорил серию вопросов, обращенных к Дзуккини: имя, дата рождения, место жительства. И, наконец, обратился к адвокату, уточняя действительно волнующую его деталь:

— Ваш клиент намерен отвечать на вопросы сам?

— Безусловно.

— Ну, вот и славно, — одобрил Де Сантис.

Кау услышал в этом «безусловно» полное подтверждение тому, что Алвизи и Дзуккини не согласовали свои действия. В принципе, в том, что заключенный был готов сам отвечать на вопросы представителей обвинения, не было ничего особенного. Однако лишь немногие обвиняемые, как виновные, так и невиновные, смогли бы извлечь из этого реальную выгоду, и Алвизи не мог этого не знать. Капитан даже улыбнулся. Что ж, обвиняемый до смерти хочет изложить свою точку зрения на события. Дзуккини сидел с низко опущенной головой, как будто у него не было сил смотреть на Кау. Заместитель прокурора незамедлительно перешел к вопросам:

— Это вы основали ассоциацию «Белая скобка н скобка а скобка к скобка ция»?

— Да.

— «Белая скобка н скобка а скобка к скобка ция» занималась пропагандой расизма?

— Нет.

— Вы это отрицаете?

— Нет, мы просто боролись за свои права… — поднял было голову Дзуккини, но сразу же опустил ее под взглядом Кау.

— Да, к примеру, вы хотели истребить евреев, опутавших западное общество?..

— Ну, не в прямом же смысле истребить…

— Нет?

— Нет, просто выкорчевать их из нашей социальной среды…

— И что это значит — «выкорчевать»?

— Вышвырнуть вон, — коротко пояснил Дзуккини.

— Извините, господин заместитель прокурора, — возразил Алвизи, — но мы сейчас не обсуждаем политические пристрастия моего подзащитного. Он согласился отвечать только при условии, что ему будут предъявлены конкретные детали обвинения.

— Господин адвокат, вероятно, вы понимаете, что политические взгляды Джованни Дзуккини играют в этом деле не последнюю роль. Хорошо, я сформулирую вопрос иначе. Листовки и брошюры, наподобие тех, что мы видим здесь, были отпечатаны вашей организацией?

— Я не знаю.

— Почему вы не знаете?

— Потому что я не могу контролировать всех борц… членов организации.

— Но эти материалы были найдены в вашем доме.

— Положить бумаги в архив мог любой боец.

— Боец?

— Мы все как бы солдаты… так мы себя чувствуем.

— Тогда почему архив был спрятан в подвале?

— Он не был спрятан. Его только закрыли в сейф. Обычная мера предосторожности.

— Ах да, что касается ящиков. Под полом находился еще один, весь забитый оружием. Кто его туда поставил?

— Я. Я собирал оружие много лет. Я просто фанат этого старья времен Второй мировой. Им никогда не пользовались и никогда не выносили с виллы.