До и после - Эмма Миллс

– Перед нашим домом росло большое старое дерево. На нем висели качели. Это дерево было старше дома. Старше моих родителей.

Он не стал продолжать, и я помогла:

– И что случилось?

– Его сожгли.

Эмир снова затянулся и выдохнул дым.

– И мы поняли, что там теперь небезопасно. Это вроде как… был переломный момент. Пришлось уехать. – Он улыбнулся звездам. – Забавно. В каком-то извращенном смысле это даже было красиво. Я про пожар.

Эмир встретился со мной взглядом, и на долю секунды я увидела то самое выражение, которого ожидала. Свидетельство пережитой трагедии. И в это мгновение я была благодарна судьбе за то, что оставалась скучной Девон Теннисон, которая живет своей фантастически обыкновенной жизнью.

Мы стояли молча, пока Эмир докуривал. Он затушил сигарету об урну, кивнул мне и ушел, растворившись во тьме.

После того как уехали Джордан, Кэс и Линдси, мы поговорили с Эмиром, а родители в пятый раз велели мне ехать домой и поспать, мы с Эзрой спустились вниз – якобы для того, чтобы он подбросил меня до дома. Но я не хотела ехать, и Эзра об этом знал, так что мы просто стояли рядом с его машиной. Он вертел в руках ключи, а я говорила какие-то глупости о погоде, на что он очень вежливо отвечал чем-то не менее дурацким.

Мы обменялись общими фразами, и Эзра обратился ко мне:

– Я рад, что Фостер в порядке.

– Я тоже.

– Я… Прости, – произнес он. – Я обещал присматривать за ним, и мне стоило… Этого не должно было произойти.

– Эзра, ну а что ты мог сделать? Прикрыть его своим телом?

– Я же обещал, что присмотрю за ним.

Прямо как старший брат.

– Знаешь… Хотела про письмо сказать…

– Ты… Ты его прочитала?

– Да. Не стоило тебе его писать.

– Нет, стоило.

– Но точно не слать в газету. Теперь Рейчел Вудсон попытается купить права на историю твоей жизни и снять фильм для Lifetime[41].

– «Он говнюк: история Эзры Линли»?

– Ты не говнюк. Но мог бы все мне сказать. Я бы… – Я пожала плечами. – Сказал бы, и все.

– Понимаю. Но я боялся.

– Почему?

– Потому что… – Он замялся. – Потому что мне было стыдно.

– Отчего?

Эзра какое-то время молча перекладывал ключи из ладони в ладонь, а потом наконец произнес:

– Знаешь, Фостер ведь тоже не всем подряд рассказывает о своей маме. По той же причине, как мне кажется. Родители – часть нашей жизни. Мы – их отражения. Поэтому их поступки… Мы будто тоже за них ответственны.

– Ну ведь… Твой папа же не хотел, чтобы так получилось.

Эзра покачал головой:

– Он не должен был садиться за руль. Если б не сел, с Ником бы ничего не случилось.

Во время прощания с Сэмом Уэллсом Эзра сказал, что трагические смерти неизбежны. Несмотря на то что, по выражению Фостера, я вообще ни в чем не смыслю, в тот момент я почувствовала, что Эзра не прав. Напротив, некоторые трагические события оттого и трагичны, что их можно было избежать.

– Я видела снимок, – сказала я. – У тебя дома, в коридоре. Там вы с Ником на рыбалке. Он… Кажется, он был хорошим братом.

У меня не было никаких разумных оснований для такого суждения. Я даже толком не запомнила, как выглядел его брат на той фотографии, – слишком уж отвлекало меня улыбчивое лицо самого юного Эзры. Но мне казалось, что я должна была это сказать. Отдать дань уважения тому, что безвозвратно потеряно.

– Да, – кивнул Эзра. – Он и правда был хорошим братом. – Помолчав, он продолжил: – Так странно. Иногда кажется, что ничего не изменилось, мы – все те же люди с фотографий и все плохое произошло с кем-то другим. А порой наоборот – что мы уже давно не те, а на снимках какие-то незнакомцы.

Я кивнула, хотя не вполне его поняла. Фостер прав, я никогда не пойму таких переживаний. Но я могу учиться сопереживать. Это все, что мне остается.

– Слушай… А что у вас за секрет был с Фостером? Он говорил, что у вас появился общий секрет. Это связано… с похожим жизненным опытом?

– Нет. – Эзра вдруг поморщился и следующие слова проговорил слишком поспешно: – Дев, я самый-самый большой дурак. Я не должен был идти на бал с Линдси. Это было… просто тупо.

Я не ожидала такого поворота. Мне не хотелось встречаться с ним взглядом – слишком было стыдно.

– Ну не знаю. Если б она меня позвала, я бы, скорее всего, согласилась.

Он хохотнул, но, когда заговорил снова, его голос звучал серьезно.

– Я запаниковал. Думал, что ты придешь с Кэсом. Линдси столько о вас рассказывала, и я решил… – Эзра замолк.

– Да, – я попыталась говорить ровно, – просто… Я подумала, вы с Линдси по уши влюблены друг в друга и все такое.

– Нет. Совсем нет. Ну то есть мы друзья, она крутая, но она не…

Не в его вкусе? Я вдруг вспомнила наш разговор на физкультуре с Фостером про типажи. Но кому вообще может не нравиться Линдси Реншоу?

– Что, любишь страшненьких? – Я не удержалась от комментария. – С деревянными зубами и вывернутыми руками?

– Вывернутыми руками?

Я покраснела.

– Ну, знаешь… Тыльная сторона кисти там, где должна быть внутренняя… И все такое…

– Да, точно. Знаю сотню девчонок с такими руками. Все горячие, как на подбор.

– Да ну тебя.

Эзра улыбнулся, и меня словно током ударило.

– Дев, давно бы уже пора понять… Это ты была этим секретом.

– Что?

– Знаешь, почему я тогда на физкультуре встал в пару с Фостером? Потому что знал, что ты его двоюродная сестра. Наше с тобой знакомство не заладилось, и я решил хотя бы показать, что хорошо отношусь к твоему брату. Конечно, потом оказалось, что он крутой и у нас много общего, но изначально… Я просто хотел тебе понравиться.

Он сказал это так просто и бесхитростно. Это напомнило мне о записках, которые пишут друг другу в первом классе. Я тебе нравлюсь? Да или нет – поставь галочку. Все, что я могла, – удивленно смотреть на Эзру.

– Я тебе еще на первой физкультуре понравилась?

Он кивнул:

– В тот момент, когда сказал: «Иди за мячом», а ты ответила: «Сам иди».

– Вот тогда?

– Да.

– Ты очень странно выражаешь симпатию.

– Ну не умею я производить хорошее первое впечатление. Да и второе, и третье, и четвертое с пятым.