Про Иону - Маргарита Хемлин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 51 52 53 54 55 56 57 58 59 ... 135
Перейти на страницу:

Дальше в моей жизни не произошло ничего.

Элла, конечно, выросла. Она не тут.

Марика я, конечно, пережила.

Мишу так больше и не видела — сорок лет. Срок большой. Но не для материнского сердца.

Сопоставляя прошлое и будущее, не могу не сказать: хотелось бы кое-что исправить.

Когда окажусь там, где мама, Гиля, Фима, Блюма, Натан и многие другие, — я так и сделаю. Но пусть и они.

И они тоже.

ЖИВАЯ ОЧЕРЕДЬ Повести
ПРО БЕРТУ

Берта родилась в Риге в 1915 году. Жили хорошо. Отец — аптекарь, мать — по хозяйству, Берта при матери, Эстер, старшенькая, в гимназии. В 16-м году, четырнадцати лет, Эстер поступила в партию большевиков. Ушла из гимназии и занялась революционной деятельностью. Родители надеялись, что дочка образумится. Нет! Во-первых, интересно, во-вторых, без нее революции не случится нигде. Потому что у нее — языки: немецкий, латышский, идиш и русский с французским так-сяк.

Правда, Эстеркину ячейку вскоре накрыли. Явочную квартиру. Но вроде ничего оттуда не вынесли — Эстер следила за жандармами. Она и предложила товарищам, что влезет в дом через форточку, заберет документы, прокламации, а главное, списки. Влезла, забрала.

В 22-м Эстер с группой товарищей перешла границу и явилась в Москву — продолжать борьбу в легальном положении.

А Берта вместе с родителями чуть погодя выехала в Германию: отец решил, что лучше держаться от России подальше. В Германии оказалось хоть и лучше, да не совсем. Тоже рабочее движение, считай, накануне больших потрясений. Но ничего. Опять надеялись, что разум возобладает.

Эстер присылала коммунистические приветы и агитировала малолетнюю сестру за светлое будущее. Таким образом, в 1936 году Берта приехала в СССР. Родители не возражали, даже радовались за младшую дочь, потому что разум уже отказывал, а Гитлер прямо говорил, что евреям в Германии достанется.

Эстер вместе с мужем-коминтерновцем проживала в гостинице «Метрополь», на коммунальных началах, в большой жилплощади с двумя окнами. Ну и Берта, естественно, с ними, тут же.

Что слева, что справа — товарищи-коммунисты со всех стран. Берте нравилось. Поначалу у нее спрашивали про Тельмана: как он, что, какие новости и горизонты. Про Гитлера тоже интересовались. Берта уклонялась от четкого ответа — боялась показать, что не в курсе.

Эстер трудилась в Военной академии преподавателем немецкого и совмещала это дело с широкой общественной занятостью.

Вскоре после приезда Берты Эстер родила.

— Старородящая, — вздохнула акушерка, когда принимала мальчика, — хиленький он у вас. Но вы к ребенку претензий не имейте, сами виноваты, раньше надо было.

Сына назвали Генрихом.

Почему-то Эстеркин муж мальчика с самого начала не одобрил и быстро бросил семью. Решили так: Берта готовится к поступлению в вуз, учит русский язык, а также присматривает за младенцем: мальчик слабенький, в ясли отдавать страшно, а в метропольских коридорах много мамочек с детьми, есть с кем посоветоваться в случае чего.

Так минул почти год.

С учебной самоподготовкой у Берты отношения не складывались. В Мюнхене она помогала отцу в аптеке и получать четкую специальность не планировала — ни к чему склонности не ощущала и насчет собственных способностей сильно сомневалась. А теперь, без языка, как, куда? Русский усваивался плохо. Эстер сестру учить бросила — мало бывала дома: поспит, а утром на работу. Соседи менялись часто, и подруг Берте завести не удавалось. Если б она была бойкая, а она была не бойкая.

Берта очень мечтала получить советский паспорт, как у Эстер. Но с новыми документами тянули. Бюрократия развилась необыкновенно.

Берта писала письма родителям, хвалила племянника и справлялась у отца, что давать от какой болезни. Пока приходил ответ — болезнь менялась и толку от советов не обнаруживалось.

Наступило тревожное время: оно было-было — и вот совсем пришло. Эстер в общих чертах объяснила сестре, что получилось в стране, но выразила надежду. Собрала чемоданчик — красивый, еще с рижских времен, мелочи всякие положила: зеркальце, мыло, зубную щетку и порошок, белье — и прямо у входной двери поставила. Понадобится — слава Богу, наготовлено. Не понадобится — еще больше слава Богу.

И вот случилось.

Берта как раз мыла окно. Взобралась на подоконник, там же ведро пристроила и прочие снасти. Моет. Дверь распахивается — без стука (днем не запирали, да и на ночь замок не всегда привешивали), и слышит Берта за своей спиной голос:

— Гражданка Ротман Эстер Яковлевна?

Берта обернулась. Трое военных смотрят на нее снизу вверх. А она в сарафане, плечи голые, коленки чуть прикрыты, в поднятых руках мокрая тряпка, грязная вода до локтей стекает. Неудобно.

— Найн, — по-немецки ответила Берта. И для доходчивости помотала головой.

— Вы кто? — спросил один и подошел ближе. — Слазьте!

Берта оцепенела — поняла, кто перед ней и зачем.

Заговорила не своим голосом, что сестры нет дома, что она, Берта, тут живет и товарищи военные могут подождать, если хотят. С перепугу говорила по-немецки.

— Слазь, тебе говорят! — повторил второй военный. — Не бойся. Ты что, нерусская? Домработница? Понимаешь?

Берта снова помотала головой.

— Ладно.

Первый подошел совсем близко и хвать Берту под коленки.

Берта закричала в открытое окно. Ногой шуганула ведро, вода выплеснулась на пол, прямо на сапоги военному. Берта принялась кричать еще громче. Орет и орет.

Генрих тоже. К Берте подбежал и снизу тянется. Дотянуться не может. К военным оборачивается и рукой показывает: мол, поднимите меня, не хочу с вами тут.

Непонятно по какой причине, военные ушли. И дверь за собой прикрыли. Скорей всего, ни к чему им был скандал — в двух шагах от Кремля женщина, причем нерусская, блажит на два голоса с мальчишкой.

Покричала Берта, покричала, с подоконника слезла, мальчика успокоила и стала думать.

А что?

Вернулась Эстер. Долго не обсуждали. Подняли Генриха с постели. К рижскому чемоданчику добавили два Бертиных и ночью потихоньку вышли из «Метрополя».

Поехали на Дальний Восток, в Биробиджан. У Эстер там служил друг, большой пограничный чин. Проходил в Москве в академии подготовку. Он ей письма присылал, звал, обещал жениться. К нему и двинулись. Эстер рассчитала правильно: за тридевять земель, люди всё пришлые, новые, мало кто друг друга знает, прошлое какое хочешь бери.

В дороге Эстер объяснила Берте, что они направляются в красивую еврейскую республику. Берта больше радовалась, что в Биробиджане сможет говорить на идише — ощущала недостаток общения.

1 ... 51 52 53 54 55 56 57 58 59 ... 135
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?